ФОРМИРОВАНИЕ СИСТЕМЫ МЕСТНЫХ ОРГАНОВ ЦЕНЗУРНОГО КОНТРОЛЯ В 1920-Е гг.

Автор: А.А. СТРОЕВА | 09 Февраля 2014

А.А. СТРОЕВА

ФОРМИРОВАНИЕ СИСТЕМЫ МЕСТНЫХ ОРГАНОВ ЦЕНЗУРНОГО КОНТРОЛЯ В 1920-Е гг.

Stroeva A.A. The system of censorship authorities forming in the Soviet provinces in 1920s

Аннотация / Annotation

В статье на основе архивных документов анализируется начальный этап построения цензурных органов в губерниях Советской России в 1920-1930-е г., показан сложный процесс организации идеологического контроля над средствами массовой информации на местах.

The article deals with the initial stage of censorship bodies in the provinces of Soviet Russia in 20-30 years of the 20th century. Shows the complicated process of the organization of ideological control over mass media in the field.

Ключевые слова / Keywords

Источник, архив, цензура, цензор, кадровая политика, Главлит, гублит. Sources, archive, censorship, censor, human resources policy, Glavlit, гублит.

СТРОЕВА Анна Александровна – старший преподаватель кафедры психологии и педагогики Курского института социального образования Российского государственного социального университета (филиал РГСУ), кандидат исторических наук, г. Курск; 8-908-128-36-62; Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

Водобоязнь – у собак.

Словобоязнь – у тиранов.

Д. Мережковский

Вопросы свободы слова и наличия цензуры как общественного института всегда вызывали повышенный интерес современников. Их отличает высокий эмоциональный накал и всегда актуальное политическое звучание. Изучение опыта организации цензуры продиктовано необходимостью правильной оценки этого явления и, возможно, использование накопленного положительного опыта.

В современной историографии исследование института советской цензуры представлено довольно полно, особенно в общероссийском масштабе. Существует множество работ, освещающих различные аспекты советской цензуры. Это работы А.В. Блюма, Т.М. Горяевой, М.В. Зеленова, К.В. Лютовой, М.И. Глазковой и многих других . В последние годы предпринимаются попытки изучения организации и функционирования органов цензуры на местах. Можно назвать работы Н.Н. Клепикова, Ф.К. Ярмолич, С.А. Дианова и др. Однако систематического изучения советской цензуры в Центрально-Черноземном регионе до сих пор не предпринималось.

Серьезную сложность в изучении начального этапа складывания системы цензурного контроля представляет скудность архивных источников по данному периоду. А.В. Блюм отмечает, что архив Главлита с 1922 до 1938 г. был утрачен. В этих условиях большую ценность представляют документы местных архивов. Источниковой базой исследования послужили документы Государственных архивов Курской и Воронежской областей. Ни в одном, ни в другом архиве нет отдельного фонда гублитов за 1920-е гг. Документы гублитов за данный период отложились в фондах Губернских отделов народного образования, т.к. изначально они являлись его подотделами.

Следует отметить, что с февраля по октябрь 1917 г. российская пресса переживала период относительно свободного развития. Но уже 27 октября (10 ноября) 1917 г. новое советское правительство выпустило «Декрет о печати», чем подвело черту под этой свободой. Вся так называемая контрреволюционная печать была объявлена вне закона. К ней были отнесены орган кадетов «Речь», правые газеты «Новое время» и «Биржевые ведомости», меньшевистская газета «День». Все они были закрыты. Часть запрещенных изданий стали выходить под другими названиями.

Поиск новых форм организации цензуры продолжался довольно долго. Только в 1922 г. цензура в Советском Союзе получила свое институциональное оформление. 6 июня 1922 г. декретом Совнаркома было создано Главное управление по делам литературы и издательств – Главлит, подчиненное Наркомпросу. На органы Главлита был возложен предварительный просмотр всех публикующихся в стране произведений, а также составление списков произведений, запрещенных к распространению и изданию по целому ряду соображений. Само положение о создании Главлита было опубликовано в открытой печати, но существовал целый ряд секретных инструкций и циркуляров, которые легли в основу цензурной практики советских цензоров. Однако, этот период в истории развития советской цензуры был только началом установления серьезного государственного контроля над всеми средствами массовой информации. Анна Ахматова называла 1920-е гг. «относительно вегетарианской эпохой».

Инструкцией Наркомпроса от 2 декабря 1922 г. было положено начало созданию разветвленной сети цензурных учреждений на местах, однако этот процесс затянулся на несколько лет. Губернские отделы по делам литературы и издательств (гублиты) создавались в каждой губернии как самостоятельные подотделы при губернских отделах народного образования (губоно). В их задачи входил контроль над издательствами, книжной торговлей, библиотеками, над увеселительными местами и зрелищами. Не стали исключением и губернии Центрально-Черноземного региона.

В осуществлении цензуры на местах, кроме собственно цензурных структур, участвовали и другие государственные и партийные органы. Так, губернский исполнительный комитет проводил постановления и мероприятия, необходимые для деятельности цензуры, губернский комитет РКП (б) осуществлял идейное руководство, а органы государственного политического управления следили за тем, чтобы не распространялись издания и не допускались постановки, запрещенные гублитом и репертуарным контролем. В годовом отчете курского гублита в период с 1 октября 1923 г. по 1 октября 1924 г. отмечается: «Связь с губкомом РКП (б) – идейная, с ГИК – выражается в том, что последний проводит постановлениями и приказами мероприятия необходимые в деятельности цензуры. С госполитуправлением связь самая тесная. На органы ГПУ возлагается не допущение к распространению и постановке произведений, запрещенных гублитом и контроля за репертуаром. Конфликтов и неподчинений до сих пор не встречалось» .

В губерниях Черноземного центра создание органов Главлита на местах началось в 1923 г. Осенью 1923 г. в Курской губернии проходила реорганизация и построение аппарата гублита, причем в штатах губернского отдела народного образования «не значилось место представителя общецензурного и репертуарного контроля» . Однако губернский исполнительный комитет сохранил должность завгублитом, но при условии ее совмещения с должностью предграмчека ликбеза. Такое положение сохранялось до лета 1924 г. и, судя по отчетам в Главлит, тормозило работу в области цензуры. С 1 июня 1924 г. губернскому отделу по делам литературы и издательств был выделен делопроизводитель, в обязанности которого входила техническая работа по цензуре. В 1924 г. курский гублит возглавлял К. Саянский, а должность инспектора печати и зрелищ занимал Н. Чернявский, который в 1925 г. уже руководил гублитом Курской губернии.

Точных сведений по Воронежской губернии вплоть до 1925 г. нет, однако можем предположить, что эти процессы шли синхронно. К осени 1925 г. штат губернского отдела по делам литературы и издательств в г. Воронеже состоял из трех человек: звгублитом, сотрудника-специалиста и секретаря. Но уже 15 декабря того же года из штата вывели сотрудника-специалиста и ввели инспектора зрелищ. К январю 1926 г. штат гублита не изменился. В 1925–1927 гг. воронежский обллит возглавлял Б.В. Дмитриев, должность инспектора зрелищ занимал С.Г. Бескровный. Сотрудники-специалисты часто менялись. Примерно с апреля 1926 г. гублиту добавят еще одного сотрудника – инспектора печати. Эту должность занял В.И. Прохорович. Уже с января 1926 г. для всей несекретной переписки гублит стал использовать технический аппарат губоно, а секретная велась только штатными сотрудниками гублита. Сотрудников по совместительству в гублите не было .

Материальное положение сотрудников цензурных органов приравнивалось к положению остальных служащих губоно. Поэтому в отчетах оно чаще всего определялось как удовлетворительное – заведующий гублитом и сотрудник-специалист получали заработную плату как в Курской, так и в Воронежской губерниях. Деятельность заведующего гублитом оплачивалась по окладу заведующего подотделом при губоно (каким, собственно, и являлся гублит), а сотрудника-специалиста по соответствующей ставке сотрудника губоно. Однако в отчетах Воронежского гублита отмечается, что положение с выплатой зарплаты инспектору зрелищ было довольно тяжелым, т.к. его ставка не повышалась. К сожалению, точных цифр о зарплате нет. Определенно можно говорить только о зарплате сотрудника-специалиста, ставка которого составляла 60 руб. в январе 1926 г., но уже в апреле была снижена до 40 руб..

Кроме того, Главлит выделял своим подразделениям в губерниях суммы на расходы. За 1924-1925 гг. они эти не превышали 10 руб. в месяц. Но уже к концу 1925 г. эта сумма увеличилась до 15 руб. Воронежскому гублиту не выделяли денег на административно-хозяйственные расходы, только губоно выдавало средства на отсылку пакетов с литературой в Главлит. В отчетах руководитель воронежского гублита неоднократно жаловался, что не было средств даже на приобретение «руководящей литературы» и справочной библиотеки, что создавало угрозу «пропуска в печать нежелательных уклонов в толковании экономических обоснований вопросов». Известно, что в январе 1926 г. на приобретение периодических печатных изданий воронежский гублит получил 24 руб., но этого, с точки зрения цензора, было явно не достаточно.

При всех проблемах материального обеспечения сотрудники цензуры исследуемого региона выполняли довольно большой объем работы. К весне 1926 г. в среднем за год на работника воронежского гублита приходилось читать 8,2 печатных листа (п.л.), а в уездах по 1,3 п.л. За полгода работы с 1 октября 1925 г. по 1 апреля 1926 г. сотрудниками гублита по городу Воронежу было просмотрено 1 548 названий с 2645,35 п.л. и общим тиражом 4 216 882 экз. За это время было внесено 1 400 поправок в цензурируемые тексты, запрещено 2 брошюры и 6 статей. За полгода получили разрешение на открытие 6 издательств. За этот период вышло в свет 147 номеров газеты «Воронежская коммуна» (302 п.л.) общим тиражом 1 488 003, с октября до марта тираж «Нашей газеты» вырос на 69% и составил 145 270 экз. За это время гублит внес 678 идеологических и политических поправок в непериодические издания города Воронежа. Из обращения по спискам Главлита было изъято 5 тысяч экземпляров запрещенных книг. В отчете по контролю за репертуаром воронежского инспектора зрелищ за 1926 г. указано, что с марта по декабрь 1926 г. им было просмотрено более 3 400 постановок и 242 произведения печати . В Курской губернии за 1924–1925 гг. через цензурный контроль прошло 606 книг и брошюр (996 п.л.) и 516 листовок, объявлений, лозунгов и воззваний.

Следует отметить, что такой большой объем работы осуществлялся небольшим штатом гублита. Поэтому его руководство неоднократно обращалось в Главлит с просьбой об увеличении штата сотрудников. Так, в отчете воронежского гублита за 1924 г. указывалось: «Необходимо увеличить штат гублита минимум до трех единиц, так как два явно не справляются. На третьего работника будет возложена вся работа по зрелищам и ее учет» . Такое положение плохо сказывалось на работе в области цензуры. В этой ситуации наибольшее внимание сотрудников уделялось предварительному контролю, а последующий осуществлять было крайне тяжело, так как не было необходимых штатов.

Положение сотрудников цензуры в уездах было еще более сложным, нежели в губернском центре. Процесс построения цензурного аппарата исследуемого региона начался примерно в 1923 1924 гг.

Приказом курского губернского исполнительного комитета № 311 за 1924 г. были введены уездные инспектора печати и зрелищ, но, как отмечено в отчете гублита, это было чисто формальное назначение, поскольку статус их не был законодательно определен, а работа велась по совместительству. Кандидатов на должность уездных инспекторов печати и зрелищ назначал уездный комитет партии по согласованию с уездным отделом народного образования, а утверждал губернский отдел народного образования и губернский инспектор печати и зрелищ.

В уездах Курской губернии специальные сотрудники для осуществления цензурного контроля стали появляться только с января 1925 г., «после усиленного нажима» со стороны органов «лита» . Они по-прежнему выполняли свою работу по совместительству. На начальном этапе организации цензурного контроля в уездах губернский отдел литературы и издательств получал много замечаний. Так, в феврале 1925 г. гублит получил замечание от курского губернского комитета РКП (б): «По имеющимся сведениям в губагитпропе уездная цензура на местах в настоящее время возглавляется заведующими или заместителями УАПС, что, не говоря уже о целесообразности вообще подобного совместительтсва, совершенно не допустимо. Улит, будучи советским органом цензуры и органом подведомственным наробразу, не может возглавляться парорганизациями» . На этом основании дела уездной цензуры были переданы уездным отделам народного образования, которые выделяли ответственных работников из подведомственного им аппарата. В большинстве уездов эту должность получили заведующие уездным политпросветом, которые освобождались от какого-либо другого совместительства. Работа по лито никак не оплачивалась, что, естественно, отражалось на работе сотрудников.

В плане работы воронежского губернского отдела народного образования на 1925 1926 гг. предполагалось закончить организационное формирование цензурных органов губернии. Так, планировалось выделить в 9 заштатных городах и районных центрах Воронежской губернии (Задонск, Лиски, Кантемировка, Буденовск, Алексеевка, Павловск, Калач, Бутурлиновка, Землянское) уполномоченных гублита, которые должны были наблюдать за репертуаром и контролировать выпуск стенгазет в данной местности. Они назначались из числа секретарей райкомов РКП (б) и подчинялись напрямую гублиту. В волостях эта работа возлагалась на секретарей волостных комитетов партии. Причем, никаких замечаний по этому поводу не сохранилось, либо их не было, либо они просто не дошли до нас. В течение года гублит должен был выработать инструкцию по работе для своих уполномоченных в уездах и волостях . Уже в январском отчете 1926 г. завгублитом Б.В. Дмитриев отмечает, что уездные инспектора печати и зрелищ выделены во всех уездах губернии, однако все они работали по совместительству, как и в Курской губернии. Большинство инспекторов по основной должности являлись заведующими уездными отделами народного образования или уездным политпросветом, как и требовало партийное руководство.

Работа по цензуре в уездах губерний Черноземного центра находилась на низком уровне, поскольку одному человеку, да еще выполняющему эти обязанности по совместительству, было сложно справиться с таким объемом работы. Так, льговский уездный инспектор по делам литературы и издательств Курской губернии в своем докладе курскому гублиту 18 сентября 1924 г. жаловался, что из-за укрупнения территории уезда нет никакой возможности осуществлять цензуру в бывших уездных городах, где есть театры и типографии, поскольку они расположены на большом расстоянии друг от друга. Лица, обязанные получать разрешение или предоставлять материалы для просмотра часто решают вопрос на месте, т.е. получают разрешение волостного исполнительного комитета или ячейки РКП (б), а иногда «совершенно отказываются от своих намерений, зачастую весьма полезных» . Такое положение губительно сказывалось на инициативе в общественно-культурной и просветительской работе, и выводило из под цензурного надзора часть репертуара. Это способствовало проявлению инициативы льговским инспектором по делам литературы и издательств Ивановым. По его просьбе в городах Дмитриеве и Судже волостные исполнительные комитеты выделили по одному работнику, которые осуществляли там цензуру под руководством уездного цензора. Однако их обязанности не были регламентированы и за более авторитетными указаниями 17 сентября 1924 г. уездный цензор обратился в гублит.

В 1925 г. завершилось оформление цензурного аппарата в волостях Курской губернии. Например, в конце мая 1925 г. Рыльский уездный цензор Гуров сообщал в гублит, что вместо требуемых 18 волостных уполномоченных в Рыльском уезде есть пока только 9, но работа в этом направлении продолжалась . К концу 1925 г. в годовом отчете курского гублита отмечается, что аппарат в волостях построен. Функции цензурного контроля выполняли по совместительству лица, выделенные партячейкой. «В том, что на местах имеется контроль, свидетельствуют заметки селькоров, доказывающиеся до редакции [газеты] «Беднота». Что волостной уполномоченный не разрешает де, той или иной постановки и взимает деньги. Правда, на местах еще своеобразно расцениваются функции контроля, а отсутствие соответствующего штата, тормозит внесение ясности и четкости в работе» .

В целом, 1924 1925 гг. можно считать выходом из «организационной неразберихи» начального этапа формирования цензуры на местах. Не стали исключением Воронежская и Курская губернии. Но организация работы по цензуре на местах оставляла желать лучшего. За 1925 1926 гг. в отчетах гублитов исследуемого региона в Главлит постоянно встречались жалобы и просьбы улучшить организацию труда.

Работой цензуры на местах руководил Главлит посредством рассылки инструкций и циркуляров. Однако часто эти распоряжения не носили систематического характера. Курский губинспектор печати и зрелищ Н. Чернявский указывал, что «чувствуется необходимость кодификации разрозненных указаний, ибо не только места, но и губерния в некоторых случаях чувствует шаткость действий, например, по вопросам сбора по гублиту» . И такие жалобы были не единичны. В Воронежском гублите отмечали, что руководящих указаний Главлита было в целом достаточно, при этом также жаловались на разнородность и разбросанность циркуляров и инструкций, т.к. «…не ясно сохраняет ли свою силу предыдущий циркуляр, если последующим он по смыслу отменен». Высказывалось пожелание кодифицировать все распоряжения Главлита и Главреперткома и высылать на места такие сборники хотя бы два раза в год . В Воронеже просили выделить средства на поездку завгублитом в уезды, чтобы он мог на месте ознакомиться с организацией работы и дать соответствующие указания.

Таким образом, в 1920-е гг. в Советской России был создан универсальный механизм цензурного контроля и цензурная деятельность, существовавшая и до этого, получила свое институциональное оформление. Для объединения всех видов цензуры был создан Главлит и обширная сеть цензурных органов на местах. К середине 1920-х гг. завершается оформление цензурного аппарата в Курской и Воронежской губернии. Но порядок деятельности цензуры в регионе и организация труда сотрудников губернских отделов по делам литературы и издательств все еще нуждалась в совершенствовании. В отчетах в центр встречается много жалоб: перегрузка сотрудников цензурного контроля, скудное материальное обеспечение, недостаточность и разрозненность инструкций руководящих органов и многое другое. Тем не менее, на пути организации цензуры в стране были достигнуты значительные успехи и организационное оформление цензурного аппарата в общих чертах завершилось к концу 1920-х гг.

Список литературы

Блюм А.В. Русские писатели о цензуре и цензорах. От Радищева до наших дней: 1790 1990: Опыт комментированной антологии / Сост., коммент. А. Блюм. СПб: ООО «Полиграф», 2011.

Блюм А.В. За кулисами «Министерства правды». Тайная история советской цензуры, 1917–1929. СПб., 1994.

Горяева Т.М. Политическая цензура в СССР 1917 – 1991 гг. М., 2002.

Зеленов М.В. Аппарат ЦК РКП (б) – ВКП (б), цензура и историческая наука в 1920-е годы. Нижний Новгород, 2000.

Лютова К.В. Спецхран библиотеки академии наук. Из истории секретных фондов. СПб., 1999.

Глазков М.Н. Чистка фондов массовых библиотек в годы советской власти (октябрь 1917 – 1939). М., 2001.

Клепиков Н.Н. Политическая цензура на Европейском Севере РСФСР/СССР в 1920-1930-е гг. Автореф. дис… канд. ист. наук. Архангельск, 2005.

Ярмолич Ф.К. Цензура на Северо-Западе СССР. 1922 – 1964 гг. Автореф. дис… канд. ист. наук. СПб, 2010.

Дианов С.А. Организационное строительство местных органов Главлита на Урале. Электронный ресурс. Режим доступа: Электронное периодическое издание «Открытый текст». – URL: http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/sov/libraries/books/dianov. (дата обращения 7.07.2011)