Маргинализация как гуманитарная проблема Русского зарубежья. 1920-1930-е годы

УДК 930.85+94(47)

DOI 10.28995/2073-0101-2019-4-1059-1073

С. С. Ипполитов

Московский государственный институт культуры, г. Москва, Российская Федерация

Маргинализация как гуманитарная проблема Русского зарубежья. 1920-1930-е годы

Sergey S. Ippolitov

Moscow State Institute of Culture, Moscow, Russian Federation

Marginalization as Humanitarian Problem of the Russian Abroad: 1920s-1930s

Аннотация

Психологическое состояние людей, вынужденно покинувших свою родину, в 1920-1930-е гг. оказало сильнейшее влияние на процесс их социальной адаптации в изгнании, став частью общего гуманитарного полотна Русского зарубежья. В настоящей статье, на основе неопубликованных источников Государственного архива Российской Федерации и коллекции периодики русского зарубежья, хранящейся в РГБ, изучаются деструктивные тенденции, происходившие в среде российской эмиграции, приводившие некоторую часть беженцев в пограничное – маргинальное – положение. Целью исследования является поиск в исторической ретроспективе ответов на вызовы, стоящие сегодня перед русскими диаспорами в странах ближнего и дальнего зарубежья: рецепта сохранения национальной и культурной идентичности во враждебной среде. Освещаемая в статье проблема продолжает оставаться малоизученной: в отечественной историографии существует лишь несколько исследований, затрагивающих эту тему. Исследование основывалось на методе междисциплинарного синтеза: правовые, экономические, психологические, культурные процессы в эмигрантской среде изучались в качестве составных элементов в решении поставленной задачи, значимость которой заключена в схожести тенденций столетней давности и тех явлений, которые наблюдаются сегодня в национальных диаспорах по всему миру. Маргинализация как гуманитарная проблема русского зарубежья имела своим следствием денационализацию, размывание культурной идентичности, утрату ментального и культурного единства с покинутой родиной. Особенно драматично происходил процесс маргинализации бывших российских военнослужащих, чья социальная адаптация в условиях изгнания сталкивалась с наибольшими трудностями. Российские эмигранты в силу целого ряда причин не только сами опускались на общественное дно, но и пополняли криминальные сообщества стран пребывания, нередко становились жертвами преступлений. Этому процессу пытались противостоять. Сами офицеры, точнее, наиболее образованная и культурная часть офицерского сообщества, всеми доступными средствами тормозила процесс нравственного распада. Наиболее ярким эпизодом в этой борьбе являлась деятельность судов чести, создававшихся в местах компактного расселения российских офицеров за границей.

Abstract

Psychological state of the people who had to leave their homeland in the 1920s-1930s greatly influenced their social adaptation in exile and weaved a common humanitarian fabric of the Russian abroad. The article draws on unpublished sources from the State Archive of the Russian Federation and on the collection of periodical press of the Russian abroad stored in the Russian State Library (RGB) to study destructive trends in the milieu of Russian emigration that brought some refugees into borderland – marginal – situation. The research is to search in the historical retrospective for answers to the challenges facing the today Russian diaspora in the countries of the FSU and beyond, a recipe for maintaining national and cultural identity in the hostile environment. The problem remains poorly studied: in the domestic historiography there are few researches touching upon the subject. The research is based on the method of cross-disciplinary synthesis: legal, economic, psychological, cultural processes in émigré circles are studied as elements of the puzzle, the significance of which lies in the similarity of the trends of a century ago and those we observe in the national diasporas worldwide today. Marginalization as humanitarian problem of the Russian abroad resulted in denationalization, washing out of cultural identity, loss of mental and cultural unity with the homeland left behind. Marginalization was most dramatic for former Russian military servicemen, as their social adaptation in exile encountered most severe difficulties. For a host of reasons, Russian emigrants not just drifted to the underworld, but also joined criminal communities or became the victims of crimes, try to resist to this process as they may. Officers, or more precisely, the most educated part of the officership, by all means strove to slow down the process of moral disintegration. The brightest episode in this struggle was emergence the courts of honor, created by the Russian officers in places of their compact resettlement.

Ключевые слова

Исторические источники, Русское зарубежье, маргинализация, социальная адаптация, культурная идентичность, российская эмиграция.

Keywords

Historical sources, Russian abroad, marginalization, social adaptation, cultural identity, Russian emigration.

Эмиграция – тяжелейшее испытание, породившее душевный кризис у многих тысяч россиян, покинувших родину. Порой неразрешимые психологические, нравственные, этические, интеллектуальные противоречия, тяжелейший социокультурный стресс, подводили людей к черте душевной катастрофы, часто провоцируя распад личности, падение на дно социальной жизни, правонарушения, культурную деградацию или самоубийство. На внутренний мир русского человека в эмиграции оказывали влияние самые различные факторы. Изучение процессов дезадаптации, маргинализации, денационализации приобретают сегодня особую актуальность: языковой, политический, культурный прессинг, которому в XXI веке подвергаются русские диаспоры в ближнем и дальнем зарубежье, требует выработки действенных механизмов сохранения национальной и культурной идентичности наших соотечественников в условиях враждебной среды.

Отрыв от родины, резкое снижение социального статуса, профессиональная невостребованность и невозможность самореализации на чужбине, нищета и одиночество, языковой барьер и чуждая культурная среда, тоска по оставленным в России родным и враждебное влияние окружающей среды – все эти факторы разрушающим образом воздействовали на внутренний мир эмигранта. При этом материальное благополучие вовсе не играло, как это принято считать, решающей роли в мироощущении русского человека в изгнании. Природная предприимчивость и трудолюбие позволяли русским эмигрантам в достаточно короткие сроки обеспечить себе и своим семьям достойный уровень материальной жизни. И, тем не менее, на протяжении двух межвоенных десятилетий сообщения о тех или иных трагедиях, связанных с выходцами из России, не покидали страницы европейской и американской прессы. Самоубийства, нерациональные и труднообъяснимые на первый взгляд поступки, бросающие вызов «приличному» обществу, рискованные авантюры в бизнесе и показное пренебрежение к собственной жизни в локальных конфликтах по всему миру, в которых принимали участие бывшие российские военнослужащие – эти и подобные проявления глубокого внутреннего конфликта являлись неотъемлемой частью повседневной жизни русских колоний.

Деструктивные процессы в среде российской эмиграции в 1920-1930-х гг. изучались в диссертации К. В. Львова. Автор исследовал «пограничное состояние», в котором оказывалась значительная часть русских беженцев на определенном этапе своей адаптации в новом обществе. Эта «пограничность» проявлялась в дезадаптации, социальном падении, духовном и ментальном кризисе личности. Человек, подвергавшийся в изгнании многочисленным стрессовым ситуациям, не всегда имел в себе моральные силы противостоять возникающим вызовам, постепенно опускаясь на общественное дно – маргинализируясь. Крайне стадией такой дезадаптации становился суицид, когда достигался предел человеческих возможностей в противостоянии с внешними и внутренними деструктивными факторами.

Изучались эти неприглядные процессы и зарубежными авторами. Несколько лет назад вышла в свет на русском языке монография французской исследовательницы Катрин Гусефф. Автор привлек к исследованию обширную источниковую базу по французской демографии периода 1920-1930 гг., сделав любопытные выводы о корреляции и согласованности процессов в среде российской эмиграции и французского общества.

Борьба за жизнь в прямом и переносном смысле ставила перед эмигрантами задачи, решение которых они не всегда находили в правовом поле страны пребывания. Общественные пороки, свойственные любому государству, неизбежно проникали в эмигрантскую среду. Но и эмигрантское сообщество не было однородным. Среди беженцев находилось немало людей, прошедших одну из самых кровавых в истории гражданских войн, людей, чей «нравственный компас» уже не мог показывать правильное направление в жизни. Именно поэтому некоторая часть эмигрантов постепенно оказывалась в пограничном – маргинальном – психологическом, правовом и социальном положении, и нередко опускалась на дно общества.

Драматично происходила ломка устоявшихся этических, культурных, нравственных норм в среде российского офицерства. Именно эта категория эмигрантов, долгое время связанная кастовыми узами, в наибольшей степени сохраняла понятия «честь» и «достоинство». Сравнительно долгое время после эмиграции из России сохраняя воинскую организацию, наименования воинских частей, мундиры, знамена, некоторую дисциплину, российские офицеры каждый день сталкивались с ситуациями, вызывавшими острый конфликт в их устоявшемся годами мировоззрении. Деструктивные процессы в офицерской среде набирали силу постепенно. Сначала один, другой, третий офицер говорили слова или совершали поступки, ранее немыслимые в офицерской среде. Потом к такому поведению привыкали, понижение уровня общения и культуры становилось обыденным, привычным, и уже не вызывало острой реакции у бывших сослуживцев.

Сами офицеры, точнее, наиболее образованная и культурная часть офицерского сообщества, всеми доступными средствами тормозили процесс нравственного распада. Наиболее ярким эпизодом в этой борьбе являлась деятельность судов чести, создававшихся в местах компактного расселения российских офицеров за границей.

Документов, содержащих подробности дел, которые рассматривались судами чести, сохранилось довольно много. Все они отражают безрадостную картину ассимиляции российского офицерства, его адаптации к окружающим условиям жизни, постепенного перехода на положение беженцев, с их каждодневной борьбой за кусок хлеба насущного. И процесс этой ассимиляции неизбежно сопровождался такими малопривлекательными явлениями как воровство, бытовое хамство, казнокрадство, пьянство.

Интересным в этой связи представляется дело штабс-капитана Романовского, служившего в Дроздовском стрелковом полку; его дело рассматривалось в суде чести. Дроздовский полк после крымской эвакуации оказался в Болгарии, где, сохраняя черты воинской организации, по сути, занимался вольными заработками.

Давая показания суду чести в 1923 г., штабс-капитан Романовский писал о своем конфликте с сослуживцем, капитаном Унковским: «Я считал смешным защищать офицерскую честь, как это сделал капитан Унковский, так как в течение 8 часов работы в складе стоит неумолкаемая матерная брань, и на это никто не обращал внимания. Во время работы каждый офицер должен не придавать значения тому, что он офицер, так как нам, офицерам, неоднократно приходится сталкиваться на работе с болгарами, которые очень часто оскорбляют офицерское достоинство, и тогда каждому офицеру, которого оскорбляют болгары, нужно уходить из части или же покончить жизнь самоубийством, так как защищать на работе честь офицера нет никакой возможности, а, следовательно, в настоящее время уже не было бы офицеров в частях, да и в живых мало бы осталось.

Капитан Унковский говорит об офицерской чести в то время, как этот же капитан Унковский, работая на сахарной фабрике, таскал сахар и мешки к себе домой, как и все другие, работающие вместе с ним».

В этом объяснении офицера Романовского оказались сконцентрированы практически все нравственные и этические переживания, все проблемы межличностного общения, характерные для российской офицерской среды этого периода эмиграции.

Бытовые зарисовки из эмигрантской жизни того периода дают обильную пищу для размышлений. С одной стороны, попытки ассимилироваться в западном обществе заставляли эмигрантов пытаться «жить как все», вступая в брак, адаптируясь к требованиям окружения, меняя имена и фамилии, постепенно «врастая» в обыденные реалии чужой страны.

Упрощение быта, снижение требований к собственному уровню духовной и бытовой жизни было нередким явлением в эмигрантской среде: «Зачем еще возиться с этой чистотой? – отвечает на укоры соседок в одном ривьерском русском доме некогда богатейшая дама. – Мне время дорого, немного осталось. Что же я, считанные минуты уходящей жизни буду тратить на черную работу? Грязно, не метено, порядку нет? И не нужно: я и внимания на это не обращаю».

Очень может быть, что именно внутренним желанием противостоять падению на дно общественной жизни объяснялись и случаи самоубийств в эмигрантской среде, сообщения о которых часто встречались на страницах иностранной прессы.

Так, «русский морской офицер Борис Панфилов застрелился в номере Отель-де-Петроград, снятом им на одну ночь. В посмертной записке молодой офицер написал, что больше был не в состоянии выносить моральные унижения, и по этой причине покончил с жизнью».

Тяжелый труд и незатейливый досуг иногда способствовали постепенной деградации той части беженцев, которая не смогла адаптироваться к жестким условиям американской жизни: «Пибоды, Массачусец. В этом городе около 20 тыс. жителей. Среди них есть много и русских, которые выполняют самые грязные и тяжелые работы в местных кожевенных заводах. Но не в этом беда… Быстро богатеют торгующие самогоном лавочники, которые еще так недавно еле концы с концами сводили, а теперь вместо прежней захудалой клячи нажили автомобили, обзавелись собственными домами – просто живут по-барски и даже вслух насмехаются над теми, которых они легко дурманят в своих разливочных».

Маргинализация как явление в социально-психологической сфере российской эмиграции, приводившее русских людей в изгнании к личностному кризису, асоциальному поведению, интеллектуальной и культурной деградации и к крайней степени дезадаптации – к самоубийству, в приоритетной степени были следствием гуманитарного кризиса, вызванного культурным шоком и невозможностью интегрироваться в чуждую социокультурную среду. Материальные проблемы играли в процессе маргинализации заметную, но вторичную роль. Подтверждением этому являлись многочисленные случаи падения на социальное дно или добровольный уход из жизни вполне благополучных в материальном плане людей, имевших устойчивый доход и добившихся заметного положения в обществе. Острый духовный кризис, спровоцированный годами Гражданской войны в России и стрессом изгнания, часто приводил к «переполнению чаши терпения», когда человек переставал бороться за жизнь, не находил смысла своего дальнейшего существования, опускаясь на общественное дно, маргинализируясь или сводя счеты с жизнью.

Другим, не менее важным, гуманитарным фактором маргинализации определенной части российской эмиграции становилось сопротивление социокультурной среды стран пребывания. Правовая неопределенность или откровенная законодательная дискриминация, поведенческие стереотипы и различия в культуре повседневной жизни, послевоенный шовинизм в обществе и конкуренция за рабочие места, религиозные, языковые, культурные различия – все эти гуманитарные факторы оказывали сильнейшее воздействие на интеграционные процессы. Одновременно действовал и другой психологический фактор: умышленное нежелание некоторой части беженцев идти на культурную ассимиляцию, принимать бытовые и культурные нормы и правила местной повседневности. Этот внутренний конфликт был крайне травматичен для личности; ему неизбежно сопутствовали разочарование, тоска, депрессия, приводившие менее стойкие натуры на грань личностного распада.

Список литературы

Гусефф, К. Русская эмиграция во Франции: социальная история (1920-1939 годы). - М.: Новое литературное обозрение, 2014. - 328 с.

Львов, К. В. Процессы маргинализации в среде российской эмиграции во Франции и Германии: 1920-1939 гг. Дис. … канд. ист. наук. - М., 2002. – 205 с.

Парчевский, К. К. В Парагвай и Аргентину. Очерки Южной Америки. – Париж: [изд. автора], 1936. – 304 с.

Руденцова, Ю. И. Социальная адаптация российской эмиграции во Франции, 1920-1930 гг. Дис. … канд. ист. наук. - М., 2000. – 209 с.

References

GUSEFF, K. Russkaya emigratsiya vo Frantsii: sotsial'naya istoriya (1920–1939 gody) [The Russian emigration in France: Social history (1920–1939). In Russ.]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie publ., 2014, 328 p.

LVOV, K. V. Protsessy marginalizatsii v srede rossiiskoi emigratsii vo Frantsii i Germanii: 1920–1939 gg.: dis. kand. ist. nauk: M., 2002. [Processes of marginalization in the millieu of Russian emigration in France and Germany: 1920–1939: Cand. hist. sci. diss. In Russ.] Moscow, 2002, 205 p.

PARCHEVSKII, K. K. V Paragvai i Argentinu. Ocherki Yuzhnoi Ameriki.. [To Paraguay and Argentina. Essays on South America. In Russ.]. Paris, 1936, 304 p.

RUDENTSOVA, Yu. I. Sotsial'naya adaptatsiya rossiiskoi emigratsii vo Frantsii, 1920-1930 gg.: dis. kand. ist. nauk [Social adaptation of the Russian émigrés in France: 1920s-1930s. Cand. hist. sci. diss. In Russ. ] Moscow, 2000, 209 p.

Сведения об авторах

Ипполитов Сергей Сергеевич, кандидат исторических наук, Московский государственный институт культуры, проректор по развитию, декан факультета государственной культурной политики, Государственный научно-исследовательский институт природного и культурного наследия им. Д. С. Лихачева, ведущий научный сотрудник, г. Москва, Российская Федерация, 8-985-970-72-63, Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

About author

Ippolitov Sergey Sergeevich, PhD in Hisrory, Moscow State Institute of Culture, vice-rector for development, dean of the Faculty of State Cultural Policy; D. S. Likhachev State Research Institute of Natural and Cultural Heritage, leading researcher, Moscow, Russian Federation, +7-985-970-72-63, Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

В редакцию статья поступила 27.05.2019 г., опубликована (для цитирования):

Ипполитов, С. С. Маргинализация как гуманитарная проблема Русского зарубежья. 1920-1930-е годы // Вестник архивиста. – 2019. - № 4. – С. 1059-1073. doi 10.28995/2073-0101-2019-4-1059-1073

Submitted 27.05.2019, published (for citation):

IPPOLITOV, S. S. Marginalizatsiya kak gumanitarnaya problema Russkogo zarubezh'ya. 1920-1930-e gg. [Marginalization as Humanitarian Problem of the Russian Abroad: 1920s-1930s. In Russ.]. IN: Vestnik arhivista / Herald of an Archivist, 2019, no. 4, pp. 1059-1073. doi 10.28995/2073-0101-2019-4-1059-1073