О первоначальной редакции пьесы «Страх» сталинского драматурга Александра Афиногенова. 1930-е гг.

Научная статья

УДК 93/94+321.74+930.23+091+316.6+930.253+008.2+930.25+651.5+651.9+32.019.52+123.1+123.2+7.01+340.12+174.4+174.7+174.8+331.1+304.2+304.42+304.442+316.42+304.444+32.019.51+32.019.57+321.01+321.022+323.2+323.22/.28+343.30+323.281+343.301+379.81+379.831+394.014+394.46+659.3

doi 10.28995/2073-0101-2024-2-480-494

Для цитирования

Юрганов, А. Л. О первоначальной редакции пьесы «Страх» сталинского драматурга Александра Афиногенова. 1930-е гг. // Вестник архивиста. 2024. № 2. С. 480-494. doi 10.28995/2073-0101-2024-2-480-494

Юрганов, А. Л.

Российский государственный гуманитарный университет, г. Москва, Российская Федерация

О первоначальной редакции пьесы «Страх» сталинского драматурга Александра Афиногенова. 1930-е гг.

Пьеса «Страх» драматурга Александра Афиногенова была одной из самых знаменитых советских пьес, которая триумфально шествовала по стране Советов в 1930-х годах, будучи своеобразным маяком для формирования государственной идеологии.

А. Н. Афиногенов был талантливым драматургом, но он старался соединить первейшие задачи партии в области идеологии с их художественным воплощением в драматургии. Едва ли не каждая его пьеса – это ответ на ту или иную кампанию, которые систематически проводились партией большевиков.

Пьеса «Чудак» понравилась не только публике, но и лично И. В. Сталину. По словам А. Н. Афиногенова (9 декабря 1929 г.), И. В. Сталин, придя после спектакля, сказал сотрудникам: «Предписываю всем вам пойти на "Чудака". Замечательный спектакль, нужный спектакль, очень остро ставит проблему беспартийных, очень верно ставит, и нашу косность хорошо хлестнули». Сталин публично пожал руку драматургу, успех «Чудака» открыл путь А. Н. Афиногенову в руководящее ядро Российской ассоциации пролетарских писателей.

А. Н. Афиногенов все время торопился – он боялся опоздать с задачей выразить генеральную линию партии драматургическими средствами. Новая политическая кампания нередко как бы наезжала на предыдущую, смешиваясь с нею, но одновременно и отрицая устаревшие мотивы. Пьеса «Чудак» довольно быстро стала «несовременной» – и даже опасной. Первая сталинская кампания по «самокритике», развернувшаяся в 1928 г., требовала такого образа, как Борис Волгин в пьесе «Чудак», который выступал с критикой профсоюзных и партийных работников фабрики. Еще допускалась мысль, что беспартийный интеллигент непролетарского происхождения может критиковать членов партии на производстве за отсутствие у них желания быть энтузиастами социалистического строительства.

Новая кампания по «чистке» государственного и партийного аппарата, развернувшаяся чуть позже, была совершенно другой. А. Н. Афиногенов понял, что пьеса «Чудак» устаревает на глазах и бросился писать новую пьесу под названием «Страх», в которой негативными чертами наделялись как раз беспартийные специалисты, а положительной средой оказывались «выдвиженцы» из рабочих и нацменьшинств – те, кто должен был заменить собой старых специалистов.

Пьеса «Страх»: творчество и идеология. А. Н. Афиногенов начал работать над пьесой в апреле 1930 г., закончил в декабре. В январе 1931 г. пьеса была прочитана в МХАТе, 20 марта ее слушали на заседании художественного совета Государственного театра драмы в Ленинграде. Работа шла параллельно. Ленинградский театр первым показал премьеру – 31 мая 1931 г. Во МХАТе она состоялась позже – 24 декабря 1931 г. (режиссер И. Я. Судаков).

Впервые пьеса (в переработанном виде) была издана в конце 1931 г. Отрывками она публиковалась в «Литературной газете» (4 февраля 1931 г.) и в «Красной звезде» (вечерние выпуски – 22 и 27 мая 1931 г.).

А. Н. Афиногенов буквально пропагандировал свою вовлеченность в идеологическую ситуацию «здесь-и-сейчас», он считал, что это основа творчества, а не помеха! Обратим внимание на его слова: «…искусство только тогда ценно, когда оно идет впереди, когда оно указывает путь, как компас».

Смысл этих слов прояснил режиссер спектакля и директор театра Н. В. Петров. В заключительном слове на выездном заседании Президиума Ленинградского областного отделения работников искусств в Государственном театре драмы 18 и 27 июня 1931 г. он сказал то, что Афиногенов, выступая на этом совещании, постеснялся произнести: «"Страх" – это, конечно, наша генеральная линия, но боже мой – как трудно не впадать в уклоны, какие соблазны манят и справа и слева, сколько знаний и воли нужно нам, чтобы, перестраивая организм, двигаясь неукоснительно вперед, не впадать в ошибки».

И уж совсем прямо: «Режиссер – это инженер генеральной линии развития идеи». Театральные критики показали свою слепоту, они не увидели, что если партия принимает те или иные решения, то режиссер может и должен их воплощать в драматургии – и таким образом превращаться в «идеального дирижера», как сказал Н. В. Петров.

1931 год был решающим в истории сталинизма. К концу года произошел глобальный переход от авторитетов в каждой области знания к единому культу – к единой «генеральной линии», которую, как оказалось, может выражать во всех областях знания только один авторитет – товарищ Сталин. Переход был трудный, мучительный, особенно для тех, кто должен был уступить пальму первенства после долгих лет руководства. Долго не уступал свое место на Олимпе исторического фронта М. Н. Покровский – но пришлось уступить. До конца сопротивлялся главный философ СССР, академик А. М. Деборин, но пришлось согласиться, что «генеральную линию» в философии не может выражать бывший меньшевик.

Драматург «генеральной линии». В 1931 г. А. Н. Афиногенов опубликовал брошюру под названием «Творческий метод театра. Диалектика творческого процесса». Он шел по пути превращения себя в «драматурга генеральной линии». Надо было показать всем, что теперь он, А. Н. Афиногенов, формулирует задачи творческой деятельности в театре. Как и Деборин, он исходил из необходимости борьбы с «механистическими теориями», как и Деборин говорил о несостоятельности «эклектизма», как и Деборин твердо выступал против идеализма.

А. Н. Афиногенов опирался во многом на труды Г. В. Плеханова, спорил с А. К. Воронским, утверждавшим, что художественное познание может быть объективным и точным, критиковал В. Ф. Переверзева, выступал остро против всех, кто думает, что пьеса в театре ставится для того, чтобы быть «иллюстрацией лозунга». Оказалось, что А. Н. Афиногенов обладает способностью создавать не только пьесы, но и наукообразную теорию искусства. Он бесконечно цитировал А. М. Деборина о сущности и явлении, говорил словами Г. В. Гегеля из «Анти-Дюринга».

А. Н. Афиногенов не спорил только с М. А. Булгаковым, которого считал классово чуждым. Булгаков не способен понять объективный смысл «белого движения» и потому выдает свои личные симпатии за «объективную истину». А. Н. Афиногенов утверждал, что «мы, владеющие методом диалектического материализма», имеем право запрещать М. А. Булгакову «субъективные излияния».

В своей теории искусства А. Н. Афиногенов пытался решить главную задачу – согласовать субъективный смысл и объективную реальность. В этом согласовании он видел источник своей власти над другими. Диалектика – это право драматурга «генеральной линии» судить о том, насколько верно или неверно субъективное мнение применительно к объективному содержанию.

А. Н. Афиногенов раскрыл свою технологию диалектического объяснения природы объективного. Он полагал, что если «объективная реальность» пропущена через субъективное видение драматурга, то объективное выражается не в личном мнении, а в некоей «единой идее» пьесы, которая становится идеологической сущностью генеральной линии. Исходя из этой «единой идеи», которая соответствует объективной реальности, драматург может творить образы с диалектической смелостью: например, показывать превращение объективно отрицательного в субъективно положительное, подобный «показ никак не означает оправдания тезиса, что у каждого своя истина, своя действительность».

Удивительно, что в Ленинграде, где спектакли начались раньше, чем в Москве, играли по первоначальному тексту пьесы (по крайне мере до конца 1931 года), а в Москве ставили спектакль по переработанному варианту. Это нисколько не противоречило А. Н. Афиногенову-драматургу, который свое творчество так и рассматривал, как продолжение идеологической борьбы в художественных образах советской драматургии.

Найденная рукопись первоначального текста пьесы «Страх» нуждается еще в специальном анализе, но уже очевидно, что изучение политических процессов эпохи сталинизма следует расширять путем исследования их драматургического воплощения на театральных сценах. Спектакль «Страх» выражал собой актуальные задачи партийно-государственной идеологии, был своеобразной лабораторной площадкой для испытания новых формул идеологического воздействия на широкие массы людей.

Аннотация

В статье рассматривается творчество сталинского драматурга Александра Николаевича Афиногенова (1904–1941) через призму его соучастия в идеологических кампаниях партии большевиков. Изучение воздействия партийно-государственной идеологии на широкие массы людей в эпоху сталинизма – приоритетное направление исторической науки. Однако это направление нуждается в дальнейшем тематическом и проблемном расширении. Идеологические кампании партии большевиков в 1930-х гг. находили свое художественное выражение на театральных подмостках, в пьесах самых известных драматургов. Это взаимодействие пропаганды и театрального искусства изучено недостаточно. Практически нет обобщающих работ. Отчасти это связано с тем, что еще не накоплен достаточный эмпирический материал. Едва ли не каждая пьеса А. Н. Афиногенова соответствовала тому или иному вектору идеологической борьбы ВКП(б). Особый интерес вызывает пьеса «Страх» (1931), ставшая полномасштабным художественным выражением одной из самых мощных идеологических кампаний, которые проводила партия большевиков до времени «Большого террора» – кампании по «чистке» государственных и партийных органов. Найденная в музее МХАТ первоначальная рукопись этой пьесы значительно расширяет понимание того, как осознавалась пьеса современниками. Инициатором изменений в тексте пьесы был К. С. Станиславский, он уговорил А. Н. Афиногенова ввести в пьесу фигуру «следователя». А. Н. Афиногенов значительно переделал главные картины пьесы - восьмую и девятую, фактически их переписал заново. Пьесу «Страх» ставили в двух театрах – в Государственном театре драмы (Ленинград) и во МХАТе (Москва). В Ленинграде, где спектакли начались раньше, чем в Москве, играли по первоначальному тексту пьесы (по крайне мере до конца 1931 г.), а в Москве ставили спектакль по переработанному варианту. Это нисколько не противоречило А. Н. Афиногенову-драматургу, который свое творчество так и рассматривал, как продолжение идеологической борьбы в художественных образах советской драматургии. В найденной первоначальной редакции пьесы и в переработанном варианте - разные акценты в характеристике персонажей пьесы (в восьмой и девятой картинах, заключительных). Но значение имела не художественная сторона театрального произведения, а идеологическая основа, смысл которой в обеих редакциях сводился к важнейшему постулату тоталитаризма – признать классовую основу морали, отречься от самого себя, от своих взглядов, от «своей» науки, стереть свою жизнь прежнюю, чтобы войти в «объективное» состояние коллективного единомыслия без собственной личности.

Ключевые слова: А. Н. Афиногенов, пьеса «Страх», советская драматургия, музей МХАТ, Государственный театр драмы, Московский Художественный академический театр, К. С. Станиславский, Н. В. Петров, сталинизм, тоталитаризм, М. А. Булгаков.

Список литературы

Анфертьев, И. А. Модернизация советской России в 1920–1930-е годы: программы преобразований РКП(б) – ВКП(б) как инструменты борьбы за власть: монография. Москва: ИНФРА-М, 2020. 593 с.

Афиногенов, А. Н. Избранное. В 2 т. Т. 1. Пьесы, статьи, выступления / Вступит. статья А. В. Караганова. Сост. и примеч. К. Н. Кириленко, В. П. Коршуновой. Москва: Искусство, 1977. 574 с.

Венявкин, И. Г. «Самодопрос» писателя Афиногенова: поиски литературной формы во время Большого террора // Источниковедение культуры: альманах. Вып. 2 / Отв. ред., сост. А. Л. Юрганов. Москва: РГГУ, 2010. С. 13-66.

Горчаков, Н. М. Режиссерские уроки К. С. Станиславского. Беседы и записи репетиций. Москва: Искусство, 1951. С. 523-524.

Сарнов, Б. М. Колесница Джаггернаута: Главы из готовящейся к печати книги воспоминаний // Литература. 2000. № 11. С. 5-12.

Струтинская, Е. И. Гильотина на советской сцене в 1931 г. Сценография Н. П. Акимова к спектаклю «Страх» // Вопросы театра. Proscaenium. 2022. № 3–4. Москва: Государственный институт искусствознания, 2022. С. 342-343.

Юрганов, А. Л. «Бобруйское дело» и пьеса А. Н. Афиногенова «Чудак»: социально-политические реалии сталинизма и советская драматургия // Россия и современный мир. 2023. № 2. С. 156-174.

Юрганов, А. Л. Культурная история России. Век двадцатый. Статьи и публикации разных лет. Москва; Санкт-Петербург: Центр гуманитарных инициатив, 2018. С. 224-288.

Юрганов, А. Л. Культ Ошибки. Теоретический фронт и Сталин. Середина 20-х – начало 30-х гг. XX в. Москва; Санкт-Петербург: Центр гуманитарных дисциплин, 2020. 232 с.

Сведения об авторах

Юрганов Андрей Львович, доктор исторических наук, профессор, Росcийский государственный гуманитарный университет, кафедра истории России средневековья и нового времени, заведующий кафедрой г. Москва, Российская Федерация, 8-916-271-30-82, Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

ORCID 0000-0001-5409-2578

В редакцию статья поступила 20.11.2023 г., рекомендована к опубликованию 20.03.2024 г.