Особенности фиксации данных о вкладах в делопроизводстве Успенского Тихвинского монастыря середины XVII в.

Научная статья

УДК 651.9+651.928+262.8+930.85+81'35+930.25+006.72+23/28+091+667.4/.5+26/28+260.2+348+262.1+262.2+262.4+304.2+304.9+304.444+364.02+364.05+364.07+364.126+364.62+304.9+336.2+336.055+336.7+347.73+393.05.9+393.05.95+393.05.99+393.05.951+929+930.2

doi 10.28995/2073-0101-2024-3-669-684

Для цитирования

Абеленцева, О. А. Особенности фиксации данных о вкладах в делопроизводстве Успенского Тихвинского монастыря середины XVII в. // Вестник архивиста. 2024. № 3. С. 669-684, doi 10.28995/2073-0101-2024-3-669-684

Абеленцева, О. А.

Санкт-Петербургский институт истории РАН, г. Санкт-Петербург, Российская Федерация

Особенности фиксации данных о вкладах в делопроизводстве Успенского Тихвинского монастыря середины XVII в.

Требование властей к монастырям о письменной фиксации имен вкладчиков содержится в 75 главе Стоглава. Речь в ней идет в основном о крупных вкладах. Вкладчиков, записанных в синодики, монастырские власти были обязаны поминать на литургиях и служить по ним панихиды. Традиция составления вкладных книг формировалась постепенно в XVI ‒ начале XVII в. В историографии отмечалось, что вкладные книги разных монастырей имели свои особенности, и в XVII в. не было единой формы для их ведения. Данные вкладных книг привлекались исследователями для изучения особенностей поминальной практики, вертикальных и горизонтальных связей монастырей, просопографических исследований правящей элиты Русского государства и других проблем.

Вопрос о ведении монастырской документации с записями о вкладах в Успенском Тихвинском монастыре поднимался в связи с изучением проблемы дублетности информации во вкладных и приходных книгах, но сам процесс делопроизводства детально изучен не был. С. В. Стрельников пришел к выводу о том, что информация в двух видах книг дублировалась на 82,35%, а основой для их составления являлись приходные книги в виде столбца («столповые»). В целом с этим выводом можно согласиться, но с оговоркой, что процесс был более сложным и многоступенчатым, а привлеченная им для сравнения так называемая вкладная книга за 1653‒1664 гг. является не итоговым документом, а черновыми записями. Цель настоящего исследования ‒ выявить все этапы фиксации вкладов в делопроизводстве монастыря в середине XVII в., насколько это позволяют имеющиеся источники.

Документы монастырского архива за 1560‒1622 гг. погибли при пожаре в 1623 г. Для исследования мы располагаем материалами, составленными после этой даты. Перед обращением к источникам по изучаемому вопросу следует сказать, какие виды пожертвований, вносимых рядовыми жителями (помещиками, детьми боярскими, стрельцами, крестьянами, бобылями), известны из приходных книг Успенского Тихвинского монастыря. Полный вклад составлял 12 руб. Внесший его получал право пострига в монастыре и записи в вечное поминание на литии во время литургии. За запись в вечное поминание без пострига обычно брали 4‒5 руб. Запись в вечное поминание в так называемый «подстенный» синодик (вероятно, для служения панихид) стоила 2 руб., а на более короткий срок (предположительно, год) ‒ 5 алтын. Приведем примеры записей из приходной денежной книги 1654/55 г.: (апрель) «В 4 день взято в монастырьскую казну у Мироновской жены Клеопина у Ефросинии Ивановой дочери денег дватцать восмь рублев, а написали за те деньги мужа еи Мирона в вечное поминание во вседневную литею и в подстенной сенадик. А как Господь Бог по душу еи, Ефросинии, сошлет, и написати имя еи за те денги в вечное поминание в литею и в подстенной сенадик.

Взято в монастырьскую казну у костромитина у Надежи Родионова сына денег дватцать рублев, написали за те деньги роду его четыре имяни в литею».

«В 15 день взято в монастырьскую казну у белозерца у Федора Давыдова денег пятнатцать алтын, написали роду его три имяни в сенадик».

Кроме ранее перечисленных монастырь получал вклады, не подразумевающие исполнение по ним каких-либо обязательств. Как правило записи о них содержали формулу «дал по своей вере и по обещанию»: (1662 г., январь) «Того же дни дал ко Пречистые Богородицы в монастырскую казну по своей вере и по обещанию Олонецкого города посадцкой человек Семен Козмин сын Горбов два ефимка серебряные».

Для решения вопроса о том, какой вид записей о вкладах в Успенский Тихвинский монастырь можно считать беловой вкладной книгой, а какой лишь материалами для ее составления, и каково соотношение разных источников с записями о вкладах между собой, рассмотрим несколько видов документов монастырского архива.

1-я группа. Основная и самая многочисленная ‒ монастырские приходные денежные книги. Для второй четверти ‒ середины XVII в. приходные книги являются основным источником для выявления состава вкладчиков монастыря, так как вкладные книги за этот и более ранний период утрачены.

2-я группа. Имеется несколько подлинных вкладных грамот (по каким-то причинам оставшихся в архиве монастыря) с описанием вкладов и перечислением обязательств монастыря перед вкладчиками.

3-я группа. Записи о вкладах на листах в форме столбца. Цель их оформления не всегда очевидна. Наиболее убедительное предположение можно высказать о записях с перечислением вкладов разных лет окольничего С. В. Прозоровского, который был тесно связан с монастырем, так как в 1613 г. оборонял его от шведов. На левом поле листов напротив каждой записи пометы «пис», то есть «писано». Вероятно, документ представляет собой выписки из приходных книг, на основании которых вклады вносились во вкладную книгу, о чем делались пометы.

В другом документе, составленном не ранее января 1649 г., в числе 17 записей на 2-х листах содержатся сведения о 14 крупных вкладах за 1633‒1649 гг. (царя Михаила Федоровича, бояр И. И. Шуйского, А. М. Львова и др.), но они соседствуют с записями о приходе, не имеющем отношения к поминальной практике. Определить, чем именно руководствовался составитель выборки, не представляется возможным.

В форме столбца сохранились записи о разного рода вкладах за февраль 1662 г. Среди них 7 из 19 записей о полных вкладах, остальные о записи имен в синодики. Последняя запись о возвращении монастырю денежного долга помещиком. На Л. 2 об. помета с подсчетом «столовых» рублей, которые давались к полному вкладу на трапезу братии. Судя по тому, что большинство вкладчиков были не местными, вклады были внесены во время проведения ярмарки на Тихвинском посаде, на которую съезжалось много торговых людей и покупателей. Она проводилась в феврале или марте во время Великого поста. Напротив 18 записей на левом поле пометы в виде крестика в круге. Исключение составляет запись о вкладе помещиком А. Д. Апрелевым мерина. Остальные вклады полностью или частично были внесены деньгами. По сравнению с приходной книгой имеются расхождения дат у трех записей. В столбце первая запись датирована 15 февраля, четвертая – 16 (исправлено из 11), шестая ‒ 17 (исправлено из 13), вероятно, правка проведена с учетом первой даты, а в приходной книге из этих же записей первая датирована 10 февраля, последующие оставлены как в столбце до внесения правки — 11 и 13. Можно ли считать эти записи основным первичным документом для последующего внесения данных в синодики и вкладную книгу? Вероятно, нет, так как из 9 записей о вкладах для внесения имен в синодики в 3-х записях имена не названы. Не исключено, что при приеме денег одновременно составлялся отдельный список таких имен, но данных об этом мы не имеем. В приходную денежную книгу записи были внесены единым блоком, в ней опущены имена для синодиков и упоминания о «столовых» рублях.

4-я группа. Ранее упомянутые тетради в Q° с записями вкладов за 1653‒1664 гг. С. В. Стрельников назвал их вкладной книгой, но не дал ее детальный анализ. Подборка состоит из 3-х частей, имеющих свои заголовки. Рассмотрим, чем эти части отличаются друг от друга.

На основе сказанного можно сделать вывод, что прядок внесения данных о вкладах в разного вида документов был в целом следующим. Сперва делались черновые записи о вкладах (подобные записям за март 1661 г. в тетради и февраль 1662 г. в столбце). Затем все записи только о денежных вкладах переносились в черновые приходные денежные книги также в форме столбцов. Об этом говорит полнота записей в приходных книгах (полные вклады и синодики). То есть велось два вида «столповых» книг ‒ только для вкладов и для всех статей прихода. Невозможно установить, насколько последовательно применялась эта практика, так как столбцы почти не сохранились, о них мы знаем из помет. В случае необходимости суммы редактировались при внесении в приходную книгу. Например, в столбце в записи о вкладе старца Иосифа Слепого указано 15 р., т. е. полный вклад 12 р.+ запись в синодик 2 р. + «столовый» рубль, последний (не отдававшийся в казну) особо не оговорен. В связи с этим сделана помета для внесения суммы в приходную книгу: «Написать 14 рублев».

Изучение источников с записями о вкладах показало, что процесс создания вкладной книги был многоступенчатым, что, вероятно, было связано с наличием двух старцев, несущих разные послушания ‒ келаря и казначея. Первый нес ответственность за собственно поминальную практику, а второй за тщательную фиксацию прихода денежных сумм. Несмотря на то, что не во все периоды вклады в виде вещей, скота и зерна включались в приходные денежные книги казначея, эти книги все же позволяют в значительной степени установить состав вкладчиков монастыря за 1623‒1667 гг., за которые не сохранились вкладные книги.

Аннотация

В XVII в. делопроизводство в разных монастырях могло иметь свои особенности, обусловленные характером уклада, местными традициями и уровнем квалификации монастырских казенных дьячков. К письменным источникам, возникшим в процессе становления коммеморативной практики в Русском государстве, относятся синодики и вкладные книги, в которых записывали имена вкладчиков в храмах и монастырях. Вкладные книги Успенского Тихвинского монастыря за 1560‒1688 гг. утрачены. Данные других источников, содержащих сведения о вкладах, имеются начиная с 1623 г. Изучение документов, на основании которых составлялись вкладные книги, позволяет оценить степень их достоверности и полноты. В статье представлены итоги сравнительного изучения разных видов документации из архива Успенского Тихвинского монастыря, в которые последовательно копировались записи о вкладах для внесения во вкладные книги и синодики. Первой и наиболее важной группой таких источников как по полноте, так и по численности являются приходные денежные книги. В них фиксировались все вклады, имевшие денежную составляющую: полные вклады для пострига, вклады для записи в литийный синодик для вечного поминания и небольшие вклады ‒ на оговоренный срок. Черновых записей о вкладах в форме столбцов и тетрадей в Q°сохранилось мало, но их наличие позволяет проанализировать порядок обработки данных. Исследование показало, что фиксация вкладов проходила в несколько этапов, на каждом из которых составлялись черновые и беловые записи. Черновые записи о всех видах вкладов, включая мелкие, могли заносится на листы в форме столбца и в тетради в Q. Затем их переписывали в первый вид черновиков приходных книг также в форме столбца. Далее записи о полных вкладах вносились в тетради в Q, сверялись с приходными книгами в столбце, выписывались вкладные грамоты вкладчикам, а о сверке и выдаче грамот делались соответствующие пометы. На следующем этапе данные о полных вкладах переносились в тетради формата F, из которых формировалась беловая вкладная книга. В свою очередь приходные денежные книги из столбцов также переписывались в черновые, а затем и в беловые тетради в Q. Таким образом данные о внесенных вкладах сверялись в документах разного назначения. Вкладные книги и синодики поступали в распоряжение келаря для дальнейшего использования в процессе исполнения обязательств перед вкладчиками. Приходные книги являлись отчетной документацией казначея, но они же в значительной степени позволяют выявить данные о составе вкладчиков в случае утраты вкладных книг.

Ключевые слова: Успенский Тихвинский монастырь, вклады в монастырь, вкладная книга, монастырская приходная денежная книга, синодик, коммеморативная практика, монастырское делопроизводство, исторические источники.

Список литературы

Алексеев, А. И. Первая редакция вкладной книги Кириллова Белозерского монастыря (1560-е гг.) // Вестник церковной истории. 2010. № 3‒4 (19‒20). С. 17‒117.

Дианова, Т. В. Филиграни XVII‒XVIII вв. «Голова шута». Каталог. Вып. 94. Москва: Б. и., 1996. 165 с.

Дмитриева, З. В. Вкладная книга Кирилло-Белозерского монастыря (1559/1560–1620-е гг.) // История. Электронный научно-образовательный журнал. 2017. Т. 8. Вып. 5 (59). Электронный ресурс. Режим доступа: https://history.jes.su/s207987840001876-2-1 (Дата обращения: 09.02.2024).

Емченко, Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. Москва: Индрик, 2000. 504 с.

Кузьмин, А. В., Стрельников, С. В. Вкладные книги // Православная энциклопедия. Т. 8. Москва: Православная энциклопедия, 2004. С. 613‒617.

Марченко, Н. А. Новгородские архиереи в поминальной практике Соловецкого монастыря XV‒XVII вв. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2023. № 2 (92). С. 69‒87.

Павлов, А. П., Поляков, И. А. Представители княжеско-боярской знати как вкладчики Успенского Тихвинского монастыря // Новгородский исторический сборник. Вып. 20 (30). Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2023. С. 218‒228.

Стрельников, С. В. К вопросу о дублетности информации о вкладах в монастырской документации // Петербургский исторический журнал. 2016. № 2. С. 155‒165.

Стрельников, С. В. К вопросу о предназначении вкладных грамот и вкладных книг // Очерки феодальной России. Вып. 10. Москва; Санкт-Петербург: Альянс-Архео, 2006. С. 58‒74.

Стрельников, С. В. К изучению вкладных книг Тихвинского монастыря // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2013. № 3 (53). С. 128‒129.

Dmitrieva, Z. V., Sazonova, T. V. (2020), On Commemorative Practice In Kirillo-Belozersky Monastery (16th – the Beginning of 17th centuries). IN: European Proceedings of Social and Behavioural Sciences, vol. 108, Conference: International Scientific and Practical Conference «MAN. SOCIETY. COMMUNICATION», Veliky Novgorod, Russia, pp. 877–882.

Halperin, Charles J. (2017), Lay Cash Donations to the Trinity-Sergius Monastery during the Reign of Ivan IV. IN: The Slavonic and East European Review, vol. 95, № 2. April, pp. 271‒292.

Martin, Russell E. (1999), Gifts for the Dead: Death, Kinship and Commemoration in Muscovy (The Case of the Mstislavskii Princes). IN: Russian History, vol. 26, № 2. Summer, pp. 171‒202.

Spock, Jennifer B. (2007), Community Building and Social Identity: Donations to the Solovki Monastery 1460‒1645. IN: Jahrbücher für Geschichte Osteuropas, Neue Folge, bd. 55, h. 4, pp. 534‒565.

Steindorff, Ludwig. (2007), Memorial Practice as a Means of Integrating the Muscovite State. IN: Jahrbücher für Geschichte Osteuropas, vol. 55, pp. 517‒533.

Steindorff, Ludwig. (2010), Donations and Commemorations in the Muscovite Realm – A Medieval or Early Modern Phenomenon. IN: Religion und Integration im Moskauer Russland. Konzepte und Praktiken, Potentiale und Grenzen, 14–17. Wiesbaden, Harrassowitz, pp. 477‒478.

Сведения об авторах

Абеленцева Ольга Алексеевна, кандидат исторических наук, Санкт-Петербургский институт истории РАН, отдел древней истории России, старший научный сотрудник, г. Санкт-Петербург, Российская Федерация, 8-911-297-99-54, Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript

В редакцию статья поступила 19.04.2024 г., рекомендована к опубликованию 20.06.2024 г.