ИВАНОВЫ-ФОНТЕЙНЕСЫ: ИСТОРИЯ РОДА

| 09 Сентября 2009

Ивановы - одна их самых распространенных фамилий в России. Михаил Николаевич Иванов не имел дворянского титула и к купеческому роду не принадлежал. Впервые о нем я услышала от директора Курской биофабрики В.М. Безгина. С уважением и гордостью он говорил о Михаиле Николаевиче, главном бухгалтере предприятия, его Почетном ветеране. Кроме этого, Вячеслав Михайлович сообщил мне о том, что М.Н. Иванов в 1930-е годы был необоснованно репрессирован, долгие годы провел в ссылке, затем вернулся в Курск, продолжил работу на биофабрике. Интересно было слышать и о том, что в музее этого предприятия хранились воспоминания Иванова, которые он так и не смог опубликовать в период «хрущевской оттепели».

Книга М.Н. Иванова с моими комментариями увидела свет только в 2002 г. (Иванов М.Н. Из дневника политзаключенного / Сост. Г.А. Салтык. Курск: КГСХА, 2002. 572 с.) И полетели письма из Архангельска, Осташкова, Твери... В семейном архиве Ивановых оказалось много писем, фотографий, архивных документов. В Архивном управлении Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Курской области удалось обнаружить личное дело «врага народа» М.Н. Иванова. Я побывала на его родине в г. Осташкове Тверской области, встретилась с родственниками, о которых дети Михаила Николаевича ничего не знали. И тогда по просьбе Алисы Михайловны Бегуновой и Татьяны Михайловны Ивановой, дочерей Михаила Николаевича, я стала собирать сведения о предках их родителей. Благодаря тверским и архангельским историкам - Валерию Павловичу Суворову и Юрию Всеволодовичу Дойкову - удалось выяснить многие факты из истории семьи Ивановых-Фонтейнесов.

Михаил Николаевич Иванов родился в семье столяра-кустаря в г. Осташков Тверской губернии 21 октября 1885 г. До 1900 г. учился в местном духовном училище, с 1901 по 1908 г. - в Тверской гимназии, а в 1911-1912 гг. - в Психоневрологическом институте в Петербурге. Непросто формировались политические убеждения юноши. Впервые прочитав листовку Тверского комитета РСДРП, он навсегда проникся желанием посвятить свою жизнь борьбе за светлое будущее простого народа. В 1903 г. вошел в молодежную организацию РСДРП, работавшую под руководством Л.В. Забелина. Однако в марте 1907 г. внимание Михаила Иванова привлекла деятельность тверских анархистов, которые были тесно связаны с общероссийским анархистским движением. До 1905 г. они выступали под лозунгом «Хлеба и Воли», но в ходе революции разделились на три направления: анархо-коммунисты, анархо-синдикалисты и анархо-индивидуалисты. По мнению кандидата исторических наук из Твери В.П. Суворова, Михаил и его товарищи называли себя анархо-коммунистами и были близки к самому умеренному направлению в анархистском движении - «хлебовольческому». Занимались они в основном пропагандой. И само название группы «Буревестник», и содержание текстов листовок указывало на ее связь с появившейся за границей в Женеве в июне 1906 г. одноименной группы русских анархистов-коммунистов. Летом 1907 г. тверские анархисты уже имели свою типографию, а в январе 1908 г. увидело свет первое гектографическое воззвание «К товарищам учащимся». Позже М.Н. Иванов вспоминал: «В 1907 г. я примкнул к анархистам-коммунистам, примкнул в уверенности, что только их движение приведет в самое ближайшее будущее к коммунистическому строю. Расхождения с ними начались с 1913 г. Они постепенно углубились из-за несоответствия между словом и делом, между проповедуемым учением и личной жизнью анархистов. Окончательный раскол с ними ускорили письма Кропоткина о признании империалистической войны, с призывом его встать в этой войне на защиту Отечества».

Первоначально группа «Буревестник» пыталась утвердиться в рабочей среде, но здесь ей пришлось столкнуться с серьезной конкуренцией со стороны социал-демократов. Затем группа избрала для своей пропагандистской работы г. Осташков, развернув ее среди рабочих кожевенного завода, кустарей и солдат. Вскоре полицией были обнаружены прокламации и воззвания, подписанные осташковской группой анархистов-коммунистов. Ее деятельность встревожила не только тверских и петербургских жандармов, но и Департамент полиции МВД. Тверской губернатор распорядился установить за Михаилом Ивановым строгий надзор. 26 февраля 1908 г. он был арестован на своей квартире в Твери. Вскоре он был осужден и сослан в Архангельскую губернию под гласный надзор полиции на три года. Здесь он познакомился с семьей ссыльного народовольца врача С.А. Никонова.

Находясь под надзором полиции в г. Архангельске с 1 августа 1908г. по 27 февраля 1909г., М.Н.Иванов принимал участие в организации кружка учащейся молодежи социалистов-революционеров. Кроме М.Н. Иванова в группу входили Шура Йог, Федор Удалов, Михаил Мартынов, Лидия Коноплева, гимназисты Аркадьев и Тимофеев. Эта группа издавала журнал «Юный ручей», первый номер которого появился в октябре 1908 г. На страницах журнала освещались различные стороны общественной жизни России и события, происходившие в средних школах города.
В это время хлопоты семьи Иванова о том, чтобы гласный надзор их сыну заменили поездкой за границу, где Михаил смог бы продолжить свое образование, увенчались успехом. Но, увлеченный революционной борьбой, Михаил отказался уезжать из Архангельска. Позже он вспоминал: «Все вдруг прояснилось в душе, будто солнце осветило ее. Мне стало стыдно, что я мог принять решение ехать за границу учиться, чтобы стать астрономом, когда вся окружающая обстановка, все криком кричит, требует только одного: борьбы. Ежедневной, ежечасной борьбы за освобождение трудового народа...».

27 февраля 1909 г. М.Н. Иванова перевели в г. Холмого-ры, где он снова оказался в центре революционного движения. Здесь он сблизился с рабочим анархистом-коммунистом Персиановым. По окончании срока ссылки он принимал участие в организации революционных похорон умершего в Печорском уезде ссыльного, за что был арестован и приговорен к месячному заключению, которое провел в одиночной камере Осташковского замка полицейского управления.
 
После освобождения Михаил поселился в доме своего отца в г. Осташков. Вскоре он организовал кружок из местной молодежи, в который вошли его брат Николай, а также Иван Федорович Жеребцов, Александр Петрович Пачковский, Мария Аверьяновна Петрова. Большое влияние на Михаила оказывала Нина Андреевна де-Симон. Она приехала в Осташков из С.-Петербурга и временно поселилась в доме Ивановых. По своим убеждениям девушка принадлежала к партии социалистов-революционеров. Однако ей были близки и взгляды анархистов-коммунистов.
В кружке Иванова переписывали и размножали с помощью гектографа воззвания и прокламации, которые затем распространяли в городе и уезде. После отъезда в С.-Петербург на учебу в Психоневрологический институт в начале декабря 1911 г. М.Иванов продолжал руководить кружком, присылал материалы для тиражирования. В конце декабря 1911 г. группа была полностью открыта Тверским губернским жандармским управлением, а ее участники высланы за пределы губернии под гласный надзор полиции. М.Н. Иванов был выслан на три года в Вологодскую губернию. Затем его трижды судили по одному и тому же обвинению. В мае 1914 г. в Архангельске состоялся первый суд по делу о революционной анархической работе М.Н. Иванова и его товарищей среди учащихся г. Архангельска в 1913 г. Выездная сессия Московской судебной палаты приговорила его и пятерых других анархистов на вечное поселение в Сибирь. Двоих, в том числе и Дагмару Десфонтейнес (жену Михаила) приговорили к тюремному заключению на три года. В октябре 1914 г. этот приговор был отменен в отношении всех обвиняемых и дело возвращено в Московскую судебную палату для вторичного рассмотрения. Второй суд в феврале 1915 г. подтвердил в отношении М.Н. Иванова прежний приговор. Защитники подали кассационную жалобу в Сенат, и в октябре 1915 г. состоялся третий суд. Благодаря показаниям священника г. Осташков Лебедева и отказа свидетелей от прежних показаний Михаил был осужден на один год крепости с зачетом семи месяцев, проведенных в тюрьме до вынесения приговора. Срок он отбывал в московской Таганской тюрьме с февраля по август 1916 г.
 
В конце 1916 г. он организовал в Осташкове столярную артель, которая просуществовала всего полтора года. В 1917 г. М.Н. Иванов был в первых рядах тех, кто боролся за установление Советской власти в Осташкове, являясь одним из главных организаторов Осташковского Совета рабочих депутатов, исполнял обязанности его председателя. В начале апреля в Осташкове состоялись выборы в местный коалиционный орган власти - уездный временный Исполнительный комитет, в состав которого вошел и М.Н. Иванов.

Затем его семья переехала в Геленджикский уезд Новороссийской губернии и поселилась вблизи артели «Криница» (основана в 1885 г.), где организовала сельскохозяйственную артель «Перевал», которая в 1923 г. объединилась с «Криницей». «В артели я выполнял все работы: пахал, сеял, косил, сушил фрукты, пас скот, - писал М.Н. Иванов. - На несколько лет нашел "успокоение" для себя в коллективной жизни. Стремился жить коммунистически, в полном соответствии со своими убеждениями».

М.Н. Иванов проработал в артели «Перевал» более 12 лет. В период гражданской войны «коммунары» (их называли ивановцами) помогали партизанам. В это время в их коммуне скрывался от белогвардейцев член Новороссийской ЧК, большевик Л.И. Брейтбард, приговоренный белыми к расстрелу.

После окончания гражданской войны коммуна «Перевал» стала первым колхозом, организованным в советское время. С жизнью в колхозе связана первая трагедия в семье Ивановых. В 1922 г. умерла от скарлатины старшая дочь Алиса. Затем у Михаила и Дагмары появилось еще три дочери: Анна, Татьяна и ... Алиса-Незабудка (ее назвали в честь бабушки Алисы Александровны, Алисы Эдуардовны, а также умершей старшей сестры). Долгие годы Дагмара Эдуардовна хранила маленькую деревянную шкатулку с куклой своей старшей дочери. «Подолгу вечерами она рассматривала ее, теребя в руках, и беззвучно плакала», - вспоминала Алиса-Незабудка.

В семье Ивановых воспитывались также и две приемных девочки. Будучи на Кавказе, Дагмара Эдуардовна заболела брюшным тифом и попала в больницу. В палате рядом с ней лежала тяжелобольная женщина, мать двоих детей. Чувствуя, что умирает, она попросила Дагмару Эдуардовну позаботиться о детях, так как никого родных у нее не было. Так Анастасия и Тина обрели новую семью...

С распадом артели семья переехала в с. Кущевка Ростовской области. Здесь Михаил Николаевич занимался финансово-счетной работой в Кущевском районном полевом кооперативном союзе и вскоре был назначен его главным бухгалтером. В 1929-1932 гг. он учился на финансово-экономическом факультете Всесоюзного заочного института общественных наук.

Затем Ивановы переехали в Осташков, где Михаил Николаевич работал на строительстве ящурного института. Здесь он познакомился с директором Курской биофабрики Е.С. Шавариным, который и пригласил его на работу в Курск. В 1934 г. М.Н. Иванов уже работал на этом предприятии в должности главного бухгалтера.

А в это время по стране уже прокатилась волна репрессий. Трудно себе представить трагедию людей, испытавших на себе все тяготы ссылки и лагерей. Клеймо «враг народа» не давало покоя и «политическим», и их семьям - женам, детям, пережившим горькое сиротство, позор, унижения и нищету. Но вдвойне труднее было тем, кто попал в разряд «врагов народа» при том общественном строе, за утверждение которого боролся всю свою жизнь, прошел через царские тюрьмы, каторгу и ссылку. По иронии судьбы в первых рядах «врагов народа» оказались именно те, кто вместе с представителями правящей партии большевиков на протяжении нескольких поколений выступал против царя, шел рядом в цепях в Сибирь и на Север. Одна партия, сумевшая утвердить собственную диктатуру, уничтожала другие партии той же ориентации. Уничтожала цинично и безжалостно...

Особенно активно этот процесс проходил в 1930-е годы. В это время прекратили существование все научные, культурные и общественные организации, имевшие хотя бы косвенное отношение к тогдашним социалистам и анархистам: Всероссийский общественный комитет по увековечению памяти П.А. Кропоткина (закрыт в 1934 г.), Общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев с его 50-ю филиалами и издательством (1935 г.). Общество старых большевиков (1935 г.), Политический Красный Крест (1937 г.) и др. Закрытия обществ сопровождались арестами их членов.
Еще в 1930-1931 гг. местными чекистами были получены указания из Москвы «проверять практические действия "бывших", работающих в хозаппарате». В 1930 г. Курским ОГПУ был разработан план проведения операции по аресту правых и левых эсеров, в соответствии с которым аресту и ссылке подлежало 26 человек. Новая «волна обезвреживания» прошла в 1937 - начале 1938 г. В январе 1937 г. бывшие члены партии социалистов-революционеров М.А. Меркулов, П.Н. Шавердо, В.Е. Каменев, Ф.М. Ситник и другие (всего 15 человек) были арестованы по делу № 4703 «О контрреволюционной троцкистско-эсеровской организации».

27 августа 1938 г. на имя начальника УНКВД по Курской области поступила директива, в которой указывалось на «немедленный арест всех анархистов и меньшевиков, ведущих антисоветскую работу». По сведениям, поступившим в УНКВД, в городе в это время было 18 анархистов (из них 14 вели активную деятельность) и 54 меньшевика. В числе бывших анархистов был арестован М.Н. Иванов и Т.Полозова, работавшая в это время на Курской биофабрике.

Особое Совещание при НКВД осудило его на 8 лет без права переписки. В 1939 г. на имя Прокурора Внутренних дел СССР было направлено пять жалоб от заключенного Соликамского лагеря (Усольлаг) М.Н. Иванова, в которых говорилось следующее: «4 января 1938 г. я был арестован Курским управлением НКВД по обвинению в контрреволюционной деятельности, которая заключалась в том, что я якобы вел антисоветскую агитацию. В начале следствия я отрицал это обвинение ввиду того, что оно не соответствовало действительности. Однако впоследствии, будучи вынужденным к тому обстановкой допроса, я подписал составленный самим следователем протокол допроса о признании агитации и одобрении убийства Кирова. На основании этого протокола (других данных быть не могло)». В своих воспоминаниях М.Н. Иванов рассказал о том, как над ним издевались во время допроса. Пройдя царские ссылки и тюрьмы, политзаключенный не выдержал... Но уже в конце января 1938 г., т.е. через полмесяца после допроса, на котором он подписал то, чего в действительности не было, М.Н. Иванов в письме на имя начальника Курского Управления НКВД заявил о своем отказе от признательных показаний.

Потом он неоднократно утверждал, что оклеветал себя, но было поздно... В это же время на имя Наркома Внутренних дел СССР Л.П. Берия поступило заявление от жены М.Н. Иванова Дагмары Эдуардовны, в котором она указывает на то, что ее муж пережил при царском режиме ссылки, крепости и тюрьмы, потерял здоровье...

Благодаря этому весной 1939 г. было проведено дознание по делу М.Н. Иванова. 13 февраля 1941 г. в УНКВД по Курской области поступило указание направить следственное дело № 285560 по обвинению М.Н. Иванова для проверки в связи с его жалобами и в соответствии с приказом НКВД СССР №001179 от 4 октября 1939 г.

В начале лета 1941 г. Д.Э. Иванова, не дождавшись уведомления о результатах пересмотра дела, обратилась в Прокуратуру СССР, где подтвердили, что дело Иванова действительно пересмотрено и что Михаил Николаевич вскоре вернется к семье. Но началась Великая Отечественная война и путь домой оказалась закрытым. Учитывая добросовестную производственную работу М.Н. Иванова, связанную с оборонной промышленностью, по ходатайству руководителей лагеря ОСО снизило срок осуждения Иванова на 1 год. 12 января 1944 г. он был освобожден.

Вернувшись в Курск 6 мая 1945 г., М.Н. Иванов приступил к исполнению обязанностей главного бухгалтера Курской биофабрики и проработал в этой должности до ухода на пенсию. Сразу же начал борьбу за возвращение себе честного имени. В июле 1955 г. в президиум Курского областного суда поступил Протест (в порядке надзора) по делу Иванова М.Н. в котором отмечалось: «Постановление ОС при НКВД СССР от 21 июня 1938 г. подлежит отмене, а дело прекращено производством...». 6 июля 1956 г. Президиум Курского областного суда поддержал это решение...
 
На совместном заседании профсоюзный комитет и совет трудового коллектива присвоил звание «Почетный ветеран Курской биофабрики» всем незаслуженно репрессированным сотрудникам фабрики, в том числе и М.Н. Иванову. Умер он в 1967 г.

Заслуживает внимания и судьба жены М.Н. Иванова -Дагмары (Элеоноры) Эдуардовны Десфонтейнес. Она принадлежала к французскому роду сеньоров г. Фонтен-на-Сомме в Пикардии (младшая ветвь графов Аббельвильских). В 1695 г. их предки - Людовик и Пьер де Фонтенэ переселились в г. Герцогенбос (Нидерланды). В 1775 г. они обосновались в Петербурге, а затем в 1783 г. переехали в Архангельск. Отец Дагмары - Эдуард дес Фонтейнес родился в семье голландского подданного купеческого приказчика Абрама Ивановича дес Фонтейнеса (26.08 (7.09) 1802, Архангельск -29.09 (11.10).1873, там же). В начале 1831 г. Абрам Иванович с супругой Анной Моисеевной приняли российское подданство и записались в Архангельское третьей гильдии купечество. В 1832 г. дес Фонтейнес переписался во вторую гильдию купечества, а в 1833 г. совместно с архангельским второй гильдии купцом Петром Карловичем Люрсом торговал в образованном ими товариществе «А. Дес Фонтейнес и Люрс». В начале 1836 г. компаньоны стали купцами первой гильдии. В 1838 г. третьим компаньоном стал первой гильдии купец Илья Яковлевич Грибанов. С этого времени товарищество стало называться «Грибанов, Фонтейнес и Люрс».

В 1847 г. Абрам Иванович был возведен в Почетное Потомственное гражданство. В начале 1848 г. товарищество было еще раз переименовано (на этот раз уже окончательно) на «Грибанов, Фонтейнес и К» в связи с вступлением в него зятя А.И. Фонтейнеса - В.И. Грибанова. Абрам Иванович был крупным общественным деятелем. В 1837-1838 гг. и в 1847-1851 гг. избирался членом комитета надзора за браковкой товаров при Архангельском порте, был директором Архангельской конторы Государственного банка (1844-1852 гг.), городского коммерческого банка (1853 г.). В разное время он занимал должности члена комитета о продовольствии жителей Архангельской губернии; члена особого губернского о земских повинностях присутствия; члена губернского комитета общественного здравия; директора попечительского общества о тюрьмах; почетного члена Архангельского губернского статистического комитета; коммерции советника, городского головы; Ольденбургского консула в Архангельске. Награжден орденом Святого Станислава 2-й и 3-й степени, 3 золотыми медалями «За усердие» на Аннинской, Владимирской и Александровской лентах, а также бронзовой медалью в память Восточной (Крымской) войны 1853-1856 гг. на Аннинской ленте, большой коронационной серебряной медалью (1856 г.). Похоронен на Лютеранском кладбище г. Архангельска.

Сын Абрама Ивановича Эдуард, окончил курс обучения в Евангелическом училище. В девятнадцать лет он был отправлен отцом на три года за границу, в Гамбург и Лондон, для усовершенствования иностранных языков и практического ознакомления с коммерческим делом в конторах партнеров торгового дома «Грибанов, Фонтейнес и К».
В 1857 г. Эдуард Абрамович обвенчался с купеческой дочерью Вильгельминой Петровной, урожденной Дрессен. За годы их счастливой супружеской жизни у них родилось восемь детей: Берта, Алиса, Вильгельмина, Мария, Александр, Прециоза-Амалия, Дагмара, Петр.

Эдуард Абрамович начиная с 1868 г., принимал активное участие в работе различных городских служб: в 1868-1870 гг. был архангельским головой; затем избран гласным Архангельской городской Думы и прослужил в этой должности 20 лет (1871-1891). «За отличную усердную службу» Эдуард Абрамович был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени, знаком «Красного Креста», орденом Святой Анны 2-й степени.

По примеру своего отца Эдуард Абрамович делал многочисленные пожертвования в пользу бедных, больных и сирот, принимал активное участие в деятельности различных попечительных и благотворительных организаций. Как и большинство жителей Немецкой слободы, Эдуард Абрамович был прихожанином евангелическо-лютеранской церкви Св. Екатерины. В 1892 г. его избрали церковным старостой, а в 1894 г. - почетным патроном Евангелического общества. Умер Эдуард Абрамович 15 августа 1901 г.

Что известно о судьбе его детей? Старшая дочь Алиса часто уезжала в Гамбург, где присматривала за младшими детьми - от рождения они были глухонемыми и учились в школе для глухонемых. Больше об их судьбе ничего не известно. Две другие дочери - Вильгельмина и Дагмара - окончили гимназию, посещали Бестужевские курсы, занимались революционной деятельностью. После октября 1917 г. Вильгельмина осталась в России. О ее судьбе известно лишь, что она вышла замуж и имела дочь Веру, которая многие годы жила в семье своей тетки - Дагмары Эдуардовны Ивановой. В 1990 г. Вера Николаевна Хабачева вместе со своей дочерью Анной и внучкой Ольгой уехала в Германию. Последнее известие о ней Ивановы получили в 1992 г.
Дагмара, став женой революционера Михаила Иванова, прошла через многие невзгоды. Но то, что ей пришлось испытать после ареста мужа в 1937 г., было самым тяжелым в ее жизни. «Здесь какое-то недоразумение. Ведь я ни в чем не виноват... », - эти слова еще долго слышались Дагмаре Эдуардовне в опустевшей, мгновенно осиротевшей квартире... Вспоминая момент ареста отца, Татьяна Михайловна, дочь М.Н. Иванова, говорила с грустью в голосе: «Я никогда не могла понять, что они (чекисты) искали в столе отца. И еще большее недоумение у меня вызвал вопрос работников НКВД: «Нет ли у вас пулемета?»

Сразу же после ареста М.Н. Иванова его семью выселили из квартиры. О случившемся Дагмара Эдуардовна написала письмо родственникам в Осташков в надежде получить поддержку, понимание, приют... Но ответа не дождалась... Только после реабилитации отца семья узнала о том, что в Осташкове проживает Нил Николаевич Иванов, брат Михаила Николаевича. В 2004 г. удалось связаться с его внуком Валерием Петровичем Ивановым, который живет все там же, в г. Осташков.

Вскоре от семьи Ивановых отвернулись не только родственники, но и друзья, знакомые. И не потому, что поверили в контрреволюционную деятельность Михаила Николаевича: их заставлял это сделать страх...

Массовые репрессии были тяжелейшим испытанием для страны не только потому, что погибли миллионы. В годы произвола прекрасно чувствовали себя, приобретали невиданную уверенность и власть, прежде всего худшие представители общества. Порядочным и честным людям грозили беды. Поэтому не все выдержали испытание. В это время в стране проводилась беспрецедентная кампания по усилению «бдительности», нагнеталась истерия выявления «врагов». Их искали повсюду, нередко доводя дело до полного абсурда. Общество охватил психоз выявления замаскированных в рисунках враждебных изображений в книгах, на конфетных обертках, спичках, тканях, вредительских опечатках в книгах. Пункт о борьбе с врагами народа включался даже в социалистические обязательства. Поводом для преследования во многих случаях были даже не «участие в подпольных антисоветских организациях», не открытые сомнения в виновности арестованных, а простое общение с их семьями.

И все же человеческая солидарность и порядочность, сострадание и милосердие встречались и в те годы. Не обошли они стороной и семью Ивановых. Их приютила рабочая биофабрики Ксения Ивановна, разделившая с ними не только кров, но и пищу. О том, что пришлось пережить семье в 1938-1945 гг. вспоминает младшая дочь Татьяна Михайловна: «В школе, на улице дети показывали на меня пальцем, обзывали дочерью «врага народа». Сколько боли и обиды вызывали они у меня. Ведь я была уверена в том, что мой отец невиновен. Меня исключили из пионеров, я не могла стать комсомолкой. И общественная жизнь осталась где-то в стороне».

Чтобы содержать детей, Дагмаре Эдуардовне приходилось много работать. Она преподавала немецкий язык в школах, медицинском институте, в воинской части. «Мама часто уезжала в военный лагерь, который находился недалеко от Курска, в д. Клюква. Мы, дети, неделями ее не видели», - вспоминает Татьяна Михайловна. Из детства ей запомнились только голод, холод, постоянный недостаток...

«Но все это было ничто по сравнению с тем страхом, который нам приходилось переживать каждую ночь. Мы боялись ареста мамы... Помню, как ее несколько раз увозила черная машина в УНКВД. А мы, дети, бежали за ней по темным улицам ночного города, бежали и плакали... В маленьких ручонках мы держали узелок для мамы (в ожидании ареста она собрала все необходимые вещи, которые могли пригодиться в тюрьме). Затем мы садились на ступеньках страшного здания и, прижавшись, друг к другу, безотрывно смотрели на тяжелую дверь. Нам так хотелось, чтобы в них показалась мама...», - вспоминала младшая дочь Ивановых.

Дагмара Эдуардовна так и не поняла, зачем ее привозили в УНКВД и держали до утра, отпуская лишь на рассвете. «Обнявшись, мы брели домой, но оцепенение от пережитого страха нам не забыть никогда...», - взволнованно вспоминали сестры.

А дальше была война, эвакуация из Курска. Вместе с медицинским институтом семья уехала в Казахстан. «Теснота в вагонах была такая, что нам пришлось ехать до Урала (трое суток) стоя». В то время старшая дочь Анна уже была студенткой мединститута. Для продолжения учебы она осталась в Алма-Ате. Алиса поступила в судостроительный техникум, эвакуированный сюда из Севастополя. Татьяна с мамой уехали в Талды-Курганский район, куда Дагмара Эдуардовна была направлена на работу в школу. «Поселились мы в маленькой сторожке, которая находилась рядом со школой, - рассказывает Татьяна Михайловна. - Эта сторожка не была приспособлена для жилья, в ней всегда было холодно. Дров также не было, поэтому мы топили сырой лозой, от которой вместо тепла были только копоть и дым... Воду приходилось носить из ручья. Ели картофельные очистки, овес... Хлеб, молоко и масло в глаза не видели...».

И все же семья выжила, встретила отца. Умерла Дагмара Эдуардовна в 1950-е годы.

Анна Михайловна, старшая дочь Ивановых, окончила Курский медицинский институт в 1945 г. и была призвана в ряды Советской Армии. В 1946 г., после рождения сына, ее демобилизовали. Жила в Курске, работала врачом-педиатром. Трагически погибла в 1957 г. Ее сын - Конузелев Михаил Викторович и невестка Светлана Николаевна также окончили медицинский институт. По их стопам пошла дочь Михаила Ольга: она - врач-окулист. Сын Дмитрий закончил Курский государственный технический университет, работает юристом.

Татьяна Михайловна, младшая дочь Ивановых, также училась в медицинском институте, затем работала врачом-педиатром. Сейчас на заслуженном отдыхе. Дочь Лена обучалась в Дрезденском университете. Работала инженером-программистом. Проживает с семьей в Литве.

Алиса Михайловна Иванова-Бегунова живет с семьей (дочь Александра и внук Дмитрий) в г. Севастополе. Окончила судостроительный техникум, потом - институт. Работала в Центральном конструкторском бюро Севастопольского судостроительного завода инженером-конструктором.

Еще многое предстоит узнать потомкам Ивановых-Фон-тейнесов. На днях увидело свет второе издание воспоминаний М.Н. Иванова (Иванов М.Н. «Из дневника политзаключенного». Сост. Г.А. Салтык. Курск: КГУ, 2006). Мы надеемся на то, что родственники и знакомые этой удивительной семьи откликнутся. И появятся новые дополнительные материалы, документы, факты, которые обогатят семейный архив детей и внуков Ивановых-Фонтейнесов.