ИСТОЧНИКИ О КОНТРОЛЕ ЗА ПРОПОВЕДЯМИ ПРАВОСЛАВНОГО ДУХОВЕНСТВА ВОЛОГОДСКОЙ ЕПАРХИИ В 1960—1980-е гг.

Автор: О.Б. МОЛОДОВ | 28 Июля 2012

Одной из важнейших форм деятельности православного духовенства является проповедь, понимаемая как «произносимое священнослужителем поучение, наставление, разъясняющее основы истинной веры и благочестивой жизни». В рамках антирелигиозной политики Советского государства она воспринималась как легальный способ агитации верующих, требующий неусыпного контроля. В атеистической литературе изучаемого периода проповедь характеризуется в качестве «выступления на религиозно-догматические или религиозно-нравственные темы с целью пропаганды религиозных представлений».

Особый интерес для исследователя представляют методы контроля за проповеднической деятельностью духовенства. Благодаря фрагментарным архивным материалам можно установить, каким образом был организован контроль за богослужениями православных епископов и священников, как представителей самой многочисленной конфессии. Задачи по контролю в данной сфере упрощались по причине немногочисленности приходов Русской православной церкви (РПЦ) в Вологодской епартхии, которых в 1949—1988 гг. насчитывалось всего 17.

Источниками для исследования стали документы из фонда уполномоченного Совета по делам РПЦ (с 1965 г. — Совета по делам религий), фондов районных исполнительных комитетов Советов депутатов трудящихся (далее — райисполкомов) Государственного архива Вологодской области (ГАВО), а также отдельные мемуарные произведения.

Имеющиеся материалы позволяют утверждать, что в течение 1960–1980-х гг. интерес антирелигиозников к проповедям не остывал. Правда, специальные разделы о них в отчетах уполномоченного Совета по делам религий (СПДР) встречаются не всегда. В отчете за 1964 г. это раздел 3 «Об изучении проповеднической деятельности духовенства и его настроении», а в отчете 1969 г. — раздел 2 «Проповедническая деятельность». Впоследствии отчетно-справочная документация не содержала такого пункта, а о проповедях сообщалось только в рамках характеристики конкретных епископов и приходских священников.

По причине удаленности многих приходов, содержание проповедей обычно изучалось районными властями. В целях усиления контроля за проявлениями религиозности населения в 1960-х гг. в райисполкомах и горисполкомах были созданы комиссии содействия по соблюдению законодательства о религиозных культах. Они формировались из атеистически настроенных представителей общественности и некоторых государственных органов и учреждений — учителей, врачей, библиотекарей, финансистов и сотрудников милиции. Реже в комиссии входили пенсионеры и колхозники. Для придания официальности это общественное формирование возглавляли секретари соответствующих рай(гор)исполкомов, которых верующие считали районными «уполномоченными по делам религий». Согласно п. 5 типового Положения о комиссии содействия, одной из задач комиссии провозглашалось «осуществление постоянного наблюдения за деятельностью религиозных организаций и духовенства, …имея в виду, что они не должны …использовать молитвенные собрания верующих для выступлений, противоречащих интересам советского общества, подстрекания верующих к уклонению от исполнения гражданских обязанностей, от участия в государственной, культурной и общественно-политической жизни страны» .

Точнее, указанная комиссия имела статус надзорного органа, поскольку у нее не было собственных административных полномочий, она могла только вносить предложения рай(гор)исполкому и его органам (административной комиссии, комиссии по делам несовершеннолетних) о ликвидации выявленных нарушений законодательства о культах и привлечении к ответственности виновных лиц (п. 6 Положения о комиссии).

Члены комиссии содействия посещали храм, действующий на территории района (города) по графику, составленному на основе календаря православных праздников. Например, сохранился график посещения Богородско-Лысогорской церкви Усть-Кубинского района на 1974 г., где указано 14 праздничных дней. Как докладывал секретарь Тотемского райисполкома, «члены комиссии посещают церковь в период служения», но «указаний по ходу службы они никаких не дают». Впоследствии ими составлялась справка, в которой характеризовалась наполняемость церкви в праздник или воскресный день, а также содержание проповеди, если она произносилась. Произвольная форма справки и, как правило, ее низкий аналитический уровень показывают, что проверяющие не имели необходимой подготовки и не владели какой-либо методикой анализа содержания богослужения. Например, как сообщает член комиссии содействия, «во время служебного чтения батюшки, кроме как бога, господа и перечисления имен ничего не говорится, поминаются слова «Мир всем». Или другая информация, подготовленная сотрудниками Усть-Кубинского райисполкома: «Речь проповедей культурна, содержанием верующие призываются к соблюдению правил общежития, к совершенствованию своих личных качеств (правдивость, честность и т.д.)».

Уполномоченный СПДР в 1969 г. докладывал Совету, что «многие …не могут в них [проповедях] разобраться и дают такую информацию, которая не раскрывает существа проповеднической деятельности». В некоторых случаях, судя по стилю изложения, раскрывали тематику проповедей сами священники: «Тематика [проповедей] в основном праздничная ...праздники Святой Троицы, апостолов Петра и Павла. В воскресные дни [обращается внимание] на вопросы христианского благочестия: веры, надежды, любви, мира, братолюбия, смирения. …Руководством для проповеди является Журнал Московской Патриархии: слова, проповеди и поучения архиереев».

Уполномоченный, как свидетельствуют архивные документы, проявлял желание контролировать проповедническую деятельность и без посещения богослужений, но в специальных журналах приходов делалась только краткая запись — «прочитана проповедь на евангельскую тему». «Доступ к богослужебным журналам затруднен, — сокрушался уполномоченный С.В. Матасов, — они хранятся в алтаре». Попытка изучать проповеди по рукописям тоже «ничего не дает, т.к. большинство священников текстов не пишут».

В течение исследуемого периода качественных отчетов о прослушанных проповедях нами не выявлено. Видимо, с целью повышения качества отчетных материалов, необходимым, но запоздалым мероприятием стала разработка в 1986 г. специального пакета документов для комиссий содействия по соблюдению законодательства о культах. Возможно, подобное имело место и ранее, но, судя по содержанию справок, проверяющие никакими общими рекомендациями не пользовались.

В 1986 г. областной уполномоченный СПДР Н.А. Воронин разослал данные материалов в райисполкомы. В комплект вошли: методическое пособие по организации изучения проповеднической деятельности духовенства, памятка членам комиссии, изучающим религиозные проповеди и анкета-рецензия на прослушанную проповедь. В методическом пособии обосновывалась необходимость подобного контроля, позволяющего «своевременно выявить новые тенденции, явления в религии, церкви, …обнаружить пути и средства …противозаконного влияния на верующих, особенно на детей и молодежь; лучше знать священнослужителей, их духовную подготовку, гражданскую зрелость, …выявить факты религиозного фанатизма».

Составители пособия рекомендовали закрепить членов группы рецензентов за отдельными религиозными обществами, составить график посещения молитвенных собраний (что, как мы видели, делалось и ранее). Как указывалось, рецензенты, с одной стороны, не должны допускать мелочных придирок, а, с другой — примиренческого отношения к нарушениям законодательства о культах.

Памятка акцентировала внимание проверяющих на конкретных вопросах в содержании проповедей, среди которых выделялись «гражданские проблемы», касающиеся отношения проповедников к исполнению обязанностей, налагаемых властями, к труду на благо Родины, к человеческим порокам. В проповедях, как предполагалось, должны были звучать вопросы борьбы за мир, противодействия ядерной угрозе и, соответственно, пополнения фонда мира религиозными организациями.

Предметом особого контроля являлось озвученное в проповедях отношение духовенства к действующему законодательству о культах. В исследуемый период религиозные организации были ограничены в осуществлении своих традиционных функций, а епископат и клир, как известно, критически относился ко многим запретительным мерам и приходской реформе 1961 г. В памятке, в связи с этим, обращалось внимание на подходы священников «к детскому вопросу», службе в армии, благотворительной помощи верующим.

В преддверии грядущих мероприятий по празднованию 1000-летия крещения Руси власти опасались «активизации церковников». «Не вызывает сомнений, — говорилось в одном издании еще в 1982 г., — что служители культа будут концентрировать усилия на восхвалении благотворной роли русской православной церкви в истории России, в становлении и развитии национальной культуры, борьбе за мир и международное сотрудничество». Поэтому проверяющим предписывалось выявлять наличие призывов готовиться к этому празднику и форму таких призывов.

Анкета-рецензия (справка) на прослушанную проповедь кроме данных о проверяющем и проповеднике включала несколько пунктов, раскрывающих содержание проповеди и ее оценку. Предполагалось, что справка должна состоять из развернутых ответов на ключевые вопросы: о тематике проповеди с указанием положительных и негативных «моментов»; о наличии в ее содержании политической информации, вопросов, связанных с празднованием 1000-летия принятия христианства.

От рецензента также требовалось охарактеризовать состав аудитории (общее число посетителей храма, в том числе мужчин и женщин, детей и молодежи), впечатление слушателей от проповеди, их отзывы. Анкета должна была завершаться замечаниями и выводами проверяющего лица.

Однако ни одной заполненной анкеты нами в исследованных архивных фондах не обнаружено. Более того, за 1980-е гг. никаких отзывов о проповедях, кроме оценок уполномоченным СПДР владыки Михаила Мудьюгина (см. ниже), также не выявлено.

В Православной церкви проповеди, согласно каноническим предписаниям, читаются архиереями и священниками. Однако в условиях тотального контроля некоторые епископы старались не обострять отношения с властями и не занимались активной проповеднической деятельностью. В частности, епископ Мстислав (Волонсевич), занимавший вологодскую кафедру в период «хрущевских гонений» на Церковь (1959—1965 гг.), «проповеди читал короткие», что не способствовало активизации церковной жизни.

Во времена «стабилизации» государственно-церковных отношений и, возможно, благодаря субъективным качествам архиереев, проповедническая деятельность епископата активизировалась. Епископ Мелхиседек (Лебедев), служивший в г. Вологде в 1965—1967 гг., по признанию уполномоченного, имел высокий уровень богословской подготовки, «умел организовать службу с расчетом большого психологического воздействия, …торжественно, с чтением хорошо подготовленных проповедей, привлекая на них большое количество верующих». Современники отмечали, что владыка Мелхиседек имел качества замечательного проповедника, вносил в проповедь «высокий, живой дух». На службе в Покровской церкви Тотемского района, по словам проверяющего, он призывал верующих «посещать церковь, а не дома молиться, молиться за мир, за всех плененных, за наше государство».

«Замечательными по воодушевлению» были выступления архиепископа Михаила (Чуба), управлявшего Вологодской епархией в 1972—1974 гг. О проповедях епископа Дамаскина (Бодрого), занимавшего кафедру в 1974—1979 гг., встречаются противоречивые мнения. Протоиерей Георгий (Иванов) вспоминает, что владыка говорил «скромно, мудро, просто, доступно, …люди с открытым ртом слушали». Другой священник утверждает, что он «не мог сказать два-три слова, …ужасно переживал, но учиться говорить проповедь не хотел». Возможно, оценки различаются потому, что владыка Дамаскин «не академическую проповедь говорил», а простота стиля не всех устраивала. В документах уполномоченного СПДР сохранилось упоминание о проповеди, где Дамаскин сказал, что «человек без веры в бога — живой труп, [за что ему] сделано предупреждение».

Высокий образовательный уровень архиепископа Михаила (Мудьюгина), возглавлявшего епархию в 1980—1993 гг., позволил ему стать одним из ярчайших представителей епископата в стране. Кандидат технических наук, бывший доцент Ленинградского горного института, владевший несколькими иностранными языками, и, как пишет уполномоченный СПДР В.П. Николаев, «сам активный проповедник, при каждой службе выступает с проповедью или назиданием, этого же требует от каждого священника, …много внимания уделяет системе и количеству проповедей».

Однако основная роль в этой деятельности принадлежит приходскому духовенству. Например, по статистике уполномоченного СПДР, только в 1969 г. в храмах Вологодской епархии было прочитано 1 200 проповедей, посвященных религиозным праздникам, «житью святых и евангельским мифам».

Поскольку по литургическим правилам проповеди проводятся после богослужений, их отсутствие не нарушает общего порядка службы. Некоторые священники, пользуясь такой возможностью, проповедей не читали совсем. Основными аргументами для властей и верующих у некоторых сельских настоятелей было их слабое здоровье, плохое зрение и недостаточный уровень богословской подготовки. Действительно, в сельских приходах чаще служили «старцы-простецы», не требующие высоких окладов и довольствующиеся скромными жилищными и бытовыми условиями. Из-за «кадрового голода» некоторые настоятели имели преклонный возраст - старше 80 лет.

Как отмечается в справках о религиозной обстановке по Тотемскому району, «проповедей так и не удалось услышать. Священник А-в преклонного возраста и …заявляет, что он малограмотный и плохо видит. …Какой он проповедник, старик 80 лет!». В Покровской церкви Кирилловского района в конце 1960-х гг. «служитель культа Л-в с проповедями выступал крайне редко, их не удалось послушать». В Успенско-Чернецкой церкви Грязовецкого района священник М-в «проповедей не произносит (не может)», поскольку ему 90 лет. «При общем довольно низком образовательном уровне …многие батюшки вообще не проповедуют», – вспоминает протоиерей Михаил Ардов, служивший тогда в соседней Ярославской епархии.

Напротив, в городских храмах районных центров (Череповца, Великого Устюга, Грязовца, Белозерска) настоятели проповедовали чаще. Они выступали «за мир на земле», критиковали пороки людей (пьянство, сквернословие), при этом не призывали верующих к отказу участвовать в общественной жизни.

В храмах Вологды и Череповца служили наиболее подготовленные священнослужители. Их проповедническая деятельность находилась под особым контролем из-за близкого расположения действующих храмов. Предвзятый характер анализа содержания их проповедей показывает, насколько легко было в тот период обвинить священника в антисоветской пропаганде. Например, настоятель Лазаревской церкви Вологды Я-й «призывал верующих защищать учение Христа от антихристов», что уполномоченный С.В. Матасов понял не иначе, «как призыв противодействовать распространению атеизма».

По отзыву проверяющего, протоиерей Ч-в, кстати, окончивший Московский университет, «пространно говорил верующим о том, как велика «милость божия», [к которой он отнес] «рост материального благосостояния, рост науки и культуры, даже достижения в исследовании космоса». Стоит вспомнить, что в атеистической литературе наука и религия обычно противопоставлялись, а достижения в сфере освоения космоса, как считалось, вообще доказывали отсутствие Бога. Идеи, прозвучавшие в проповеди, рассматривались антирелигиозниками как лишнее доказательство «приспособления и модернизации» Церкви и «защитная реакция на упадок русского православия».

9 мая 1971 г. священник Б-в из Воскресенской церкви Череповца «осудил агрессивную политику США в юго-восточной Азии [во Вьетнаме] и на Ближнем Востоке, …призвал верующих трудиться и молиться во имя мира». Протоиерей Михаил Ардов вспоминает, что в эти годы «даже в патриарших посланиях на День Святой Пасхи, по крайней мере, два абзаца были посвящены осуждению американских агрессоров».

Тема укрепления мира постоянно звучала в проповедях православных священников. В циркуляре управляющего Вологодской епархией священнослужителям предписывалось «усилить в проповедях значение миротворческой темы, …подчеркивать значение вклада в благородное дело мира, который осуществляется нашим народом и его Правительством». Там же предлагалось использовать конкретные места из Нового Завета для проповеднического раскрытия этой темы. В своих праздничных посланиях к клиру и мирянам архиереи призывали «отдать все силы и возможности на завоевание священного мира на земле и вместе со всем нашим народом, своим усердным трудом внести свою лепту в борьбе за мир».

Большинство клириков использовали готовые тексты проповедей из «Журнала Московской Патриархии». В связи с этим, М. Ардовым приводится забавный случай со священником, начавшим проповедовать, но неожиданно обнаружившим, что он забыл текст выступления: «Братья и сестры! Жизнь наша …в старых штанах осталась!». Естественно, что подобные казусы не прибавляли приходским священникам авторитета среди верующих.

Таким образом, в исследуемый период проповедь как важнейшее средство религиозного воздействия на паству несколько потеряла свое былое значение. Описанные попытки государства и антирелигиозно настроенной общественности усилить контроль за содержанием проповедей особых последствий не имели. Причиной этого, в первую очередь, является отсутствие среди проверяющих лиц, обладающих необходимыми познаниями в данной сфере.

С другой стороны, многие представители епископата и клира, стараясь не обострять отношения с властями, избегали чтения проповедей или сокращали их продолжительность. Кроме того, в условиях «кадрового голода» лишь немногие священнослужители обладали достаточной для этого богословской подготовкой и ораторским мастерством.

CONTROL OVER SERMONS OF ORTHODOX CLERGY
OF THE VOLOGDA DIOCESE IN 1960—1980TH

Аннотация

Статья посвящена организации контроля проповеднической деятельности православного духовенства Вологодской епархии. В 1960—1980-е годы проповедь рассматривалась как важный инструмент религиозной пропаганды, требующий особого внимания атеистической общественности. Статья основана на архивных материалах и мемуарных источниках.

Article is devoted to the forms and the organization of control of sermonlike activity of orthodox clergy of the Vologda diocese. In 1960—1980th sermon was considered as the important tool of religious propagation demanding special attention of the atheistic public. Article is based on archival materials and memoirs sources.

Ключевые слова

Архив, источник, государственно-церковные отношения, Русская православная церковь, религиозная политика, епархия, проповедь, контроль, духовенство.

State-church relations, Russian Orthodox Church, the religious policy, diocese, the sermon, control, clergy.

Молодов Олег Борисович

Molodov Oleg Borisovich

Кандидат исторических наук, доцент кафедры общественных дисциплин Вологодского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ

Candidate of historical science, docent of department of public disciplines of Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Vologda branch)



E-mail:

Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript