.|
ДОМОВЫЕ ЦЕРКВИ МОСКВЫ И БОГОБОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ БОЛЬШЕВИКОВ В ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ. 1917 - вторая половина 1930-х гг.
| 17 Ноября 2012
Созданная П.Г. Паламарчуком еще при советской власти уникальная энциклопедия московских церквей [1] не содержит сведений, которые могли быть получены только из архивных материалов. В других работах по церковной истории Москвы и России домовые церкви или не вычленялись [1а], или чаще оказывались пропущенными, как в виду их незначительности, так и по причине их особого статуса — и потому отсутствия их в документах консистории.
В период большевистского лихолетья этой далеко не малочисленной группе храмов была уготована особая судьба — с них началось уничтожение церквей, на них большевики учились борьбе с народом страны.
В данном исследовании, которое было предпринято в развитие и для дополнения этой энциклопедии, сделана попытка рассмотреть особенности истории закрытия домовых церквей и связать их с данными П.Г.Паламарчука.
1. ПЕРВЫЕ БОГОБОРЧЕСКИЕ АКЦИИ
Каково происхождение большевистского богоборчества? Как случилось, что партия, декларирующая защиту интересов трудящихся, пошла на упорную открытую борьбу с собственным народом? Считаем небесполезным выявить ныне забытые самые первые события богоборчества в первые годы правления большевиков.
Главным событием по «отмене религии» должен был стать Декрет о свободе совести, якобы не уничтожающий Церковь, а только оформляющий новый для России вид отношений Церкви и государства. Документ был написан в аппарате Совнаркома, возможно, начало его сочинил Ленин. Декрет появился через три месяца после большевистского переворота (1а). Эта попытка регламентации отношений Церкви и государства была обусловлена не только популистской идеей доверить судьбу Церкви трудящимся в лице церковных приходов, но и подготовкой к грядущему изъятию церковных ценностей. Многочисленные эпизоды кощунственных бесчинств и попыток ограблений не где-нибудь в глубинке, а в Петрограде в Александро-Невской Лавре и в Московском Кремле свидетельствовали о том, что в деле ограбления церквей у большевиков будут не только противники в лице духовенства и активных прихожан, но и конкуренты в лице деморализованных солдат и матросов [2].
Случайно или нет, но антирелигиозная деятельность большевистского правительства стала главным направлением его политики именно после переезда правительства в Москву 11 марта 1918 г. [3]. Новая власть чувствовала себя неуверенно повсюду в этой большой, непредсказуемой и все еще религиозной стране, но особенно неуверенно — в древней столице, всегда являвшейся оплотом православия, а с недавних пор, после восстановления патриаршества, ставшей резиденцией Патриарха. Возможно, перенос столицы имел одной из причин желание держать русскую Церковь под постоянным контролем.
В апреле 1918 г. для текущей работы по реализации Декрета была создана Межведомствннная комиссия при Наркомюсте [4]. Но в мае Комиссия сдала дела специально созданному Особому отделу, входившему в состав Наркомюста [5]. Отдел был невелик, назывался скромно «Восьмой отдел». Благодаря безотказности сотрудников этого отдела вскоре отпала необходимость в создании отдельного «Наркомата по религиозным делам» [6].
Декрет, явно сделанный наспех, имел слишком общий характер и не мог быть применен в повседневной богоборческой практике. Положение пытались исправлять с помощью инструкций о порядке проведения Декрета в жизнь, разъяснений Декрета и этих инструкций [7].
1. Паламарчук П.Г. Сорок сороков: Крат. иллюстрир. история всех московских храмов. В 4 т. М., 2004—2005.
1а. Известия ВЦИК. 1918. 23 янв. № 15; Собр. узаконений и постановлений рабочего и крестьянского правительства. 1918. № 18, С. 272. Ст. 263.
2. ГАРФ. Ф. 410. Оп. 1. Д. 152, 153.
3. Москва: Энцикл. / Глав. ред. А.Л.Нарочницкий. М.: Советская энциклопедия, 1980. С. 29.
4. ГАРФ. Ф. 353. Оп. 2. Д. 688. Л. 17.
5. Там же. Д. 687.
6. Там же. Д. 688. Л. 25, 33.
7. Известия ВЦИК. 1918. 30 авг. № 186; Собр. узаконений… № 62. С. 47. Ст. 685.
2. ДОМОВЫЕ ЦЕРКВИ, ИХ ОСОБЫЙ СТАТУС
Главным упущением составителей Декрета было то, что он делал зависимыми от властей только приходские храмы. Церкви, в которых не было приходов, ни контролировать, ни тем более закрывать на основании Декрета было невозможно. К таковым относились, во-первых, государственные храмы: соборы Кремля, храм Василия Блаженного, храм Христа Спасителя, дворцовые церкви в Петрограде и его окрестностях; во-вторых, многочисленные домовые церкви. Недоступные для закрытия домовые храмы — при учебных заведениях, приютах, детских садах, больницах, богадельнях, воинских частях, на предприятиях, учреждениях, на железнодорожных вокзалах, на почтамте, в жилых домах — были или собственностью предприятия или учреждения, или частными владениями.
В то же время именно домовые церкви, небольшие, нередко небогатые, часто известные только обитателям нескольких соседних домов, зачастую, хотя и не всегда, окормлявшие совсем непролетарскую часть московского населения, было сравнительно легко ликвидировать и получить приличную отчетность. Поэтому первым объектом большевистского ликвидаторства стала весьма распространенная в Москве скромная домовая церковь.
Домовые церкви в Москве, как, вероятно, и в других городах России существовали издавна. Почти в каждой богатой усадьбе устраивалась своя церковь, которая могла со временем превратиться в приходскую и оставаться приходской, но были церкви, менявшие свой статус в зависимости от внешних обстоятельств. Перед революцией в Москве было немало скромных церквей в жилых, так называемых доходных домах, инвалидных домах, богадельнях, приютах для старых, малых, увечных. В дореволюционной Москве социальных учреждений самой разной специализации было очень много, и каждое из них, естественно имело свою церковь. Церкви были также при больницах, учебных заведениях, в учреждениях связи, на железной дороге.
Точного количества этих церквей, так же как и всех храмов, никто не знал. В 1919 г. общее число храмов, по подсчетам контролируемой большевиками Церковно-организационной комиссии (ЦОК), неясно — с учетом домовых церквей или без них, составляло 398 [1], по более точным данным 1921 г. общее количество церквей равнялось 533 [2]. В списке 1920 г., составленном в разгар кампании по ликвидации домовых церквей и являющимся черновым рабочим документом, перечислено 172 домовых церкви [3]. Так как документы составлялись не одновременно, узнать с их помощью точное соотношение между общим количеством храмов и количеством домовых церквей невозможно. Ясно только, что домовые церкви имелись в столице в немалом количестве (порядка полутораста-двухсот), и так как в большинстве своём они были очень скромными, даже бедными и почти не известными за пределами своего квартала, именно задача ликвидации домовых церквей стала наиболее привлекательной. Эта деятельность была более перспективной, чем борьба с приходскими церквами, особенно церквами с многочисленными приходами пролетарского состава. В целях получения впечатляющей отчетности надо было переключиться именно на домовые церкви. И тут неполноценность Декрета оказалась почти главным препятствием. Для того чтобы ликвидировать созданную авторами Декрета независимость домовых церквей, в августе 1918 г. была разработана предельно жесткая инструкция Наркомпроса, предусматривающая обязательное закрытие домовых церквей при учебных заведениях [4]. На деле инструкцию применяли абсолютно ко всем домовым храмам, вплоть до церквей при больницах, приютах и богадельнях для глухонемых и душевнобольных. Инструкция Наркомпроса поставила вне закона все домовые церкви. Используя список [3], мы подсчитали, что домовые церкви при учебных заведениях и музеях составляли чуть более 16% от общего их числа, а если дополнить список церквами при детских приютах, то их количество составляет 21—22%. До появления этой инструкции церкви зависели только от Декрета, который был насквозь лицемерным, но номинально не ликвидационным документом. Все домовые церкви должны были быть закрыты к сентябрю 1918 г., но к концу 1919 г. удалось расправиться только с 21 храмом [5], а вся кампания растянулась до 1923—1924 гг.
Текущей работой по реализации антицерковных актов занимался упоминавшийся выше специально для этого созданный в июле 1918 г. отдел Наркомюста, называвшийся на разных этапах своего существования Отделом по отделению церкви от государства, Особым отделом, Восьмым отделом. С осени 1918 г. этим отделом руководил старый большевик, юрист-практик Петр Ананиевич Красиков, человек, лично преданный В.И.Ленину. Отделу направлялась корреспонденция по делам реализации безбожного Декрета, поступавшая со всей страны на имя Ленина, Бонч-Бруевича, Наркомпроса (где и была разработана инструкция по домовым церквам), ВЧК [6]. Этот небольшой (7—10 человек) отдел наводил ужас на всю страну. Его резолюциям беспрекословно подчинялись все совдепы. Но, конечно же, на местах судьба каждой конкретной церкви зависела от столичной власти только до определенного предела. В Москве положение было иным, столица стала полем главной битвы большевиков с православным народом России. Богоборческая деятельность большевиков началась с расправы с домовыми церквами Москвы. Судьбу некоторых московских церквей решал не районный совдеп, а Наркомюст, а в случае с Университетской церковью — Совет народных комиссаров.
От личных контактов с влиятельными большевиками в повседневной практике зависело очень многое. Приведем два примера, хотя, видимо, большинство случаев персональной поддержки и покровительства выявить не удастся. Несомненно, в организации расправы с Университетским храмом сказалось неприязненное отношение к Университету одного из бывших его профессоров М.Н.Покровского, возглавившего в период Московского кровавого восстания 1917 г. Моссовет и, следовательно, оказавшегося во время революции по разные стороны баррикад с alma mater и со всей московской интеллигенцией.
Благодаря смекалке замнаркома просвещения М.Н.Покровского была фактически сведена на нет поддержка университетской церкви со стороны Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины [7]. Для этого пришлось привлечь самую высокую власть. Скромную университетскую церковь большевики закрывали на основании Постановления Совнаркома [8]. Это был один из первых эпизодов закрытия церквей.
Церковь Константина и Елены при Межевом институте в Гороховом переулке совдеп был не в силах закрыть, поскольку храм имел влиятельного заступника — наркома просвещения А.В.Луначарского. Считалось, что именно с разрешения одного из главных большевистских идеологов были возобновлены богослужения в храме. В апреле 1919 г. была создана и зарегистрирована община, и церковь стала приходской. Храм «продержался» до июня 1920 г., а в декабре того же года из закрытой церкви было похищено несколько облачений и предметов утвари, после чего возобновление даже приходской церкви становилось невозможным [9].
Итак, главным объектом деятельности Восьмого отдела стали домовые церкви Москвы.
С точки зрения интересов дела все было продумано правильно. Был выбран противник слабый, неопытный, лишенный поддержки. На небольших домовых церквах Москвы можно было не только получить прекрасную отчетность на бумаге о проделанной работе, но и не предпринимать никаких собственных действий, а вместо этого воспользоваться результатами работы причта и активистов церквей. Большая часть описей имущества домовых церквей, исторические справки и прочая документация были заблаговременно подготовлены в церквах по приказу юридических отделов совдепов.
В последние месяцы 1918 г. почти в каждой домовой церкви, получив или готовясь получить от районного совдепа уведомление о немедленном закрытии храма, готовили коллективное письмо об организации прихода, после которой храм сменил бы статус и мог называться приходским. К письму прилагались подписные листы, фактически списки прихода, а также описи церковного имущества. Группа лиц, выбранных от учреждаемого, но фактически существующего прихода, готовилась получить по доверенности у государства имущество, испокон веков принадлежавшее церкви: иконы, утварь, книги, предметы мебели. Составлялись списки этого имущества, как предполагалось, для продолжения церковной жизни. Перечни церковного имущества помогали ликвидаторам заранее определить ценность очередной добычи. Эти описи в скоро наступавшей неминуемой процедуре закрытия церкви становились самым главными ликвидационными документами.
В деле каждой церкви имеются списки прихожан, этот бесценный документ эпохи, свидетельствующий, что за церкви самоотверженно боролись полуграмотные вчерашние крестьяне, ставившие вместо подписи крест, вместе с врачами, известными московскими профессорами, студентами. Впрочем, уже с 1920 г. в конце списка требовалась заверительная надпись об отсутствии в списке фамилий граждан моложе 18 лет.
Ознакомление с делами о закрытии домовых церквей показывает, что нет хотя бы двух совпадающих друг с другом эпизодов закрытия церквей. История жизни и гибели каждой церкви уникальна. Но попытаемся найти общие черты в действиях властей во время ликвидационного периода.
В нескольких церквах, закрытых, но не опустошенных, добивались разрешения проведения праздничных служб (на Пасху, Рождество, Благовещение). После праздника храм «забывали» опечатать и службы продолжались, пока об этом не становилось известно начальству. Если отмечались подобные эпизоды, а также чрезмерно частые обращения верующих с коллективными просьбами о полном возобновлении храма, неизменно через непродолжительное время происходили ночные не слишком опустошительные ограбления храмов. А вот после этого ликвидация церкви и вывоз имущества происходили незамедлительно. При этом извлекались на свет документы 1918 г., по которым и духовенство, и представители прихода должны были нести ответственность за пропажу народного имущества и могли быть привлечены к суду.
Среди предметов внутреннего убранства даже небольших и скромных домовых церквей было немало изделий из золота и серебра. Еще в 1918 церквам было разослано Постановление ВСНХ об обязательной передаче в доход государства предметов весом более 16 золотников и «золота в сыром виде» [10]. С мая 1920 г. из ВЧК в Восьмой отдел поступило распоряжение об обязательном производстве осмотра и конфискации предметов убранства по ордерам ВЧК [11].
Большая часть храмов накануне закрытия проверялась сотрудниками музейного отдела Наркомпроса: выявлялись ценности, имеющие музейное значение, выявлялись и изымались предметы, имеющие значительную материальную ценность. Только тем, что оставалось после изъятия художественных и материальных ценностей, могли воспользоваться церкви. Известно, что убранство церквей только в редких случаях передавалось в действующие приходские храмы. Большую часть убранства ликвидируемой церкви с благодарной радостью забирали церкви в сельской местности — в Московской, Рязанской, Калужской, Тверской, Владимирской, Тульской губерниях. Начиная с 1920 г. кроме обычных документов на передачу имущества стали требовать справку из сельсовета о выполнении продразверстки. Известно, что немало икон по просьбе духовенства забирали верующие.
Из церквей при больницах вывозили иконостасы, нередко довольно ценные. Мосгорздраву было разрешено утилизировать иконостасы, вывезенные из больниц имени В.Г.Короленко, имени Н.В.Склифосовского и Московской глазной больницы [12].
1. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 12. Д. 696. Л. 9.
2. Там же. Оп. 18. Д. 72. Л. 297.
3. Там же. Д. 48. Л. 5—7 с об.
4. Известия ВЦИК. 1918. № 180; Революция и церковь. 1919. № 1. С. 34; ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 8. Д. 23. Л. 13 с об.
5. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 70. Л. 7.
6. ГАРФ. Ф. 353. Оп. 2. Д. 688, 694—698.
7. Там же. Оп. 4. Д. 398. Л. 168 с об.
8. Там же. Л. 169 с об.
9. ГАРФ. Ф. 353. Оп. 2. Д. 697. Л. 228—230, 251; ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 27.
10. Там же. Д. 696. Л. 9.
11. Там же. Л. 226, 256.
12. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 316. Л. 60, 61, 94, 95, 102—104.
3. НАЧАЛО ЛИКВИДАЦИОННОЙ КОМПАНИИ. 1918—1919 ГГ.
Процесс расправы с церковью состоял из нескольких процедур. Первая из них — осмотр церкви — происходила не всегда. После осмотра, а порой без его проведения, церковь опечатывалась. Юридическую ликвидацию или упразднение церкви не всегда следует считать подтверждением того, что церковь прекратила существование. Бывали случаи, что печати снимались и храм открывали, например, на праздники. Бесспорным актом ликвидации был только вывоз имущества, Поэтому закрытие некоторых церквей производилось не единожды, может быть, вследствие упорной борьбы верующих, а может быть, в силу подтасовки фактов составителями документов, торопящихся выдать желаемое за действительное.
Как следует из отчетности церковных ликвидаторов, в 1919 г. состоялось упразднение 21 церкви Никитского, Китайского и Замоскворецкого сороков. По-видимому, учитывались церкви упраздненные, независимо от того, было ли вывезено имущество или нет.
Сохранившиеся документы содержат данные о ликвидации в 1918—1919 гг. 9 церквей. Но с учётом данных о вывозе имущества в 1920 г. из церквей, упразднение которых не было ранее задокументировано, получается, что было ликвидировано 23 храма.
Церковь в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», принадлежавшая приюту для солдатских детей в Марфино близ Останкино на Владыкинском шоссе, была запечатана в декабре 1918 г. В мае 1923 г. помещение церкви было предоставлено детдому. Имущество было передано в церковь села Останкино [1].
Храм во имя Павла Лартрского при Арнольдо-Третьяковском училище и приюте для глухонемых на Донской улице был ликвидирован в 1918 г., но храм долго оставался нетронутым. В январе 1921 г. храм был обследован сотрудниками музейного отдела [2].
В январе 1919 г. была ликвидирована Введенская церковь при Мариинском епархиальном училище, преобразованном в 503-ю единую трудовую школу 1-й ступени. Церковь, основанная в 1884 г., находилась по адресу улица Большая Ордынка, 22. Здание церкви было перестроено из здания иконописного училища, купленного и подаренного для этой цели Д.И.Хлудовым. Церковь была освящена в 1885 или 1886 г.. Вскоре после закрытия церкви помещение было занято приютом для дефективных детей. Имущество церкви было вывезено в марте 1921 г. [3].
В апреле 1919 г. закрыли Федоровскую церковь при Морозовской богадельне по адресу Шелапутинский переулок, 3. Через год церковное имущество было вывезено в храм Святителя Николая на Якиманке [4].
В июле 1919 состоялась упомянутая выше акция по ликвидации церкви мученицы Татианы при Московском университете, улица Моховая, 9 [5]. Флигель университетского здания был перестроен специально для церкви по проекту Е.Д.Тюрина. Храм был освящен митрополитом Московским Филаретом в 1837 г. В университетском храме отпевали Н.В.Гоголя, А.А.Фета, Т.Н.Грановского, С.М.Соловьева, А.Г.Столетова, В.О.Ключевского. Среди реликвий церкви были частицы мощей свв. Кирилла и Мефодия — подарок М.П.Погодина. Почитание славянских просветителей было возобновлено в Москве именно в этом храме [6].
Как упоминалось выше, для того чтобы закрыть храм, понадобилось постановление правительства [7]. Этот более никогда не публиковавшийся документ является первым по времени свидетельством большевистского богоборчества, намного опередившим меры Всероссийского комитета помощи голодающим (Помгола) 1921 г. В процедуре закрытия храма, которая продолжалась несколько дней, принимали участие сотрудники Восьмого отдела и специально подобранные кадры надежных партийцев во главе с начальниками отделов Московского совдепа [8].
О том, как грозовой летней ночью уродовали здание церкви, уничтожая «религиозные эмблемы», написал в своих воспоминаниях ректор университета того времени М.М.Новиков [9].
Царские врата и 15 икон, признанных наиболее ценными, почти через три года были переданы в музейный отдел Наркомпроса, находившийся неподалеку в здании бывшего Голицынского особняка на Волхонке [10].
Большая часть предметов убранства храма была направлена в церковь Святого Георгия на Красной Горке. Туда же перешла большая часть прихода и диакон университетской церкви А.А.Кедров [11].
Небольшое количество прихожан, хор и настоятель университетской церкви Н.И.Боголюбский перешли в церковь Большого Вознесения. Туда же был передан антиминс Татьянинской церкви [12]. Помещение церкви предназначалось для студенческого клуба. Процесс вывоза имущества Татианинской церкви при университете задержался на три года.
В сентябре 1919 г. были закрыты еще три церкви: Петра и Павла при 1-м Кадетском корпусе на Кадетском плацу, церковь при Комиссарском техническом училище и церковь при 2-й гимназии на Разгуляе, а в октябре церковь при 5-й мужской гимназии [13].
1. ЦГАМО. Ф. 6. Оп. 18. Д. 51;. Д. 48. Л. 7; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 210, 211.
2. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 1. Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 316, 317; см. также гл. 6.
3. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 24; Д. 49. Л. 1—12; Д. 70. Л. 139; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. М., 1994. С. 614, 615.
4. Там же. Д. 56.
5. Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. М., 2002. С. 219—221.
6. Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 108; Лебедева Е. «Свет Христов просвещает всех»: Св. Татиана и Моск. университет. М., 1996. С. 121—123, 125, 118.
7. ГАРФ. Ф. 353. Оп. 4. Д. 398. Л. 169 с об.
8. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 17.
9. Новиков М.М. Московский университет в первый период большевистского режима // Московский университет, 1755—1930: Юбилейный сб. Париж, 1930. С. 163, 164.
10. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 17. Л. 25, 26; Д. 70. Л. 99.
11. Там же. Д. 17. Л. 16—20, 22об.
12. Там же. Д. 70. Л. 69.
13. Там же. Л. 115, 116, 137, 179; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 508.
4. РАЗГАР ЛИКВИДАЦИОННОЙ КАМПАНИИ. СОБЫТИЯ 1920—1921 ГГ.
Закрытие и уничтожение университетской церкви было самым значительным событием начального периода богоборческой деятельности большевиков. Это было самой первой и серьезной победой безбожников, после которой стало очевидно, что компромисс церкви и большевистской власти невозможен. Перечислим основные распоряжения и организационные мероприятия 1920 г.
По-видимому, от юридических отделов районных совдепов, которые вели практическую работу, ожидали большего, о чем свидетельствует серьезная организационная перестройка, состоявшаяся в январе 1920 г. — ликвидация юридических отделов в совдепах. Дела из юридических отделов передавались в архив юридического отдела Московского совета рабочих депутатов [1].
В феврале сотрудникам организационно-учетных отделов было предписано обязательно опечатывать помещение и отбирать ключи от помещений церквей [2].
В марте 1920 было предписано опечатать церкви Хамовнического района [3].
Самым жестокой акцией был запрет на выдачу домовым церквам свечей, муки, масла, вина и ладана, последовавший по распоряжению Восьмого отдела в январе и подтвержденный в феврале 1920 г. [4].
В июне 1920 г. было (в который раз!) повторено распоряжение об удалении икон с домов на улицах и даже на кладбищах [5].
В документах 1920 г. встречаются случаи, когда протоколируется только вывоз имущества. То есть закрытие церквей нередко происходило в два приема — опечатывание храма и опустошение храма, возможно, разделенные немалым временным интервалом. Неясно, как следует определять дату ликвидации храма. Для немногих храмов ликвидацией было именно его закрытие, а вывоз имущества оказывался процедурой сугубо технической. Но нередко жизнь в церквах продолжалась и после закрытия: храмы открывали для треб, на праздники, договариваясь с властями. Службы окончательно прекращались только с вывозом икон и утвари.
В феврале 1920 г. была закрыта церковь Святой Екатерины при Воспитательном доме на Солянке. Воспитательный дом был построен в 1764—1772 гг., во время строительства была устроена церковь, по окончании строительства храм был перенесен из одних покоев в другие. В 1854 г. церковь была возобновлена М.Быковским на 4—5 этажах центрального корпуса. Вскоре после закрытия церкви иконы и утварь были вывезены в сельские храмы Владимирской, Московской и Ярославской губерний. Святыни храма — три креста с мощевиками — были переданы Его Святейшеству патриарху Тихону. По-видимому, уже после закрытия церковь с иконостасом работы Быковского сгорела [6].
В марте было вывезено имущество из Владимирской церкви при Долгоруковском приюте для слепых женщин, находившейся в Казанском переулке, 7, неподалеку от Житной улицы. В 1880-х гг. в здании размещался ремесленный приют и училище для девочек. Церковь в приюте была освящена в 1888 г. во имя святого равноапостольного князя Владимира; своим именем церковь была обязана именинам князя Владимира Андреевича Долгорукого. В 1914 г. было освящено новое пятиэтажное здание. Церковь находилась в южной части здания на втором этаже над главным входом. В 1917—1918 гг. в церкви размещался эвакогоспиталь. Еще в сентябре 1918 гг. верующие сняли и спрятали иконы. Богослужений в церкви после составления описей имущества в октябре 1918 г. уже не было, кроме праздничных дней, когда церковь открывали, доставали припрятанные иконы и проводили праздничную службу. Так было на Благовещение, Пасху и в первый день Рождества. После праздника иконы прятали. Фактически церковь продержалась полтора года [7].
Церковь в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» (или Богородицкая) при Таганской тюрьме был ликвидирована в мае 1920 г. Помещение церкви было использовано для размещения терапевтического госпиталя. Датой основания этого храма считается 1843 год, когда храм был открыт на Воробьевых горах, в 1850-х гг. он был перенесен на Бутырки, в 1877 г. — в здание Таганской тюрьмы. С 1894 г. храм находился на третьем этаже тюремного здания. По ликвидации церкви ее имущество в июле 1920 г. было вывезено в церкви Московской губернии, в частности в церковь села Павшино были переданы брачные венцы [8].
Почти в это время была закрыта одноимённая церковь в убежище Святой Марии для неизлечимых детей в Малом Устьинском переулке, 5. Приют был предназначен для 70 слабоумных детей. Церковь была освящена в 1896 г. и находилась в пристройке к зданию приюта с луковичной главкой. Здание приюта, церковь и весь Малый Устьинский переулок были ликвидированы при постройке высотного здания по Котельнической набережной [9].
В церкви Пантелеймона целителя при Мариинском приюте (Донская улица, 25), построенной в 1893 г. на средства А.А.Шешкова и освященной в 1898 г., богослужения не проводились с 1918 г. Только в день Пасхи в 1919 и 1920 гг. церковь была открыта для праздничной службы. Представители музейного отдела обследовали церковь в мае 1919 г. Имущество церкви было вывезено в июне 1920 г., и храм был ликвидирован [10].
Тогда же была опустошена церковь святого Николая при Институте путей сообщения на Бахметьевской улице. Храм существовал с 1899 г. В марте 1919 г. церковь обследовала комиссия из музейного отдела Наркомпроса. Церковь была украшена иконами работы В.М.Васнецова и М.В.Нестерова, выполненными под руководством Ф.И.Рерберга. Алтарь был отделен от храма железным занавесом, спускавшимся на солею перед дубовым иконостасом. После ликвидации храма имущество было перенесено в церковь Александра Невского [11].
В первом полугодии 1920 г. были закрыты еще две церкви — церковь при Марие-Максимилиановском приюте [12] и церковь великомученицы Варвары при Варваринском приюте, преобразованном в детский дом имени Некрасова, по адресу улица Шаболовка, 3. Эта церковь была основана в 1878 г., закрыта в октябре 1918 г., обследована музейным отделом в мае 1919 г. [13].
Во втором полугодии 1920 г. была закрыта (точнее, опечатана) Троицкая церковь при Бахрушинском детском приюте [14].
В декабре 1920 г. была закрыта церковь в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при Троицкой (Троице-Стрекаловской) больнице в Савельевском (ранее Савёловском) переулке. Усадьба дома 9, принадлежавшая в XVII в. семье Савёловых, в 1875 г. перешла к Обществу трудолюбия, которое открыло в ней больницу. В 1877 г. в больнице была устроена церковь. Церковь помещалась в восточном крыле здания, от нее сохранилась главка с вертикальным шестом от креста, под нею фигурный фронтон, под фронтоном пара кокошников. В 1960-х гг. в кокошниках еще сохранялись росписи с изображениями святых [15]. В октябре 1919 г. из закрытой ранее Казанской церкви при Астраханских казармах на Бухаринской улице было вывезено имущество в церковь Святой Троицы. В декабре 1920 г. церковь была окончательно ликвидирована [16].
Для некоторых из церквей не сохранились ликвидационные документы, известно только, что в 1920 г. происходил вывоз имущества ранее ликвидированных храмов. В сентябре было освобождено помещение Церкви Петра и Павла при Петро-Николаевской богадельне по адресу 2‑й Кожевников переулок, 10. Церковь была устроена основателем богадельни Н.Г.Куманиным и существовала с 1867 г. [17].
Судьба церкви Иосифа при богадельне имени И.Н.Геера (Верхняя Красносельская улица, 2) была решена в 1920 г. Разгром церкви ускорила действительная или мнимая попытка ограбления в мае 1920 г. и давняя заинтересованность в помещении со стороны милиции (предназначавшей здание под школу для комсостава милиции и клуб для курсантов). Имущество вывезли не позже мая 1921 г. Известно, что церковь была освящена в 1899 г. и что украшением ее интерьера был мраморный иконостас [18].
В 1920 г. была ликвидирована Троицкая церковь у Горбатого моста при приюте цесаревны Марии, освященная в 1880 г. [19].
После 1920 г. состоялась ликвидация церкви Воскресения Словущего при Ахлебаевском приюте в Теплом переулке. Церковь была освящена в 1880 г. Известно, что в церкви был резной дубовый иконостас [20].
Церковь святых равноапостольных Константина и Елены при приюте Пятницкого городского попечительства о бедных в 3-м Монетчиковом переулке, 4/6, так же как и здание попечительства, была выстроена в 1906 г. на средства Бахрушиных, Васильевой и других благотворителей, освящена в том же году. Храм находился в особой пристройке на втором ярусе здания с северной стороны. В описании упоминаются три купола старинного стиля, двухъярусный позолоченный иконостас. В 1960-х гг. на крыше были купол и крест над церковной частью дома. Место, где был храм, заметно по трем сохранившимся кокошникам над окнами, стилизованным под XVII в., и башенке над крышей, бывшей звоннице. Ко второй половине 1920 г. церковь еще не была ликвидирована. Данных более позднего периода не обнаружено [21].
Церковь в честь Донской иконы Божией Матери при доме дешевых квартир Солодовниковых (2‑я Мещанская улица, 89) находилась в большом жилом доме. Службы проходили только в воскресные и праздничные дни. В церкви была икона Спаса Эммануила, датированная XVII в. Помещение могло быть использовано под жилье, и поэтому ликвидацию церкви провели очень быстро в ноябре—декабре 1921 г. [22].
1. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 72. Л. 217.
2. Там же. Л. 23.
3. Там же. Л. 68.
4. Там же. Д. 71. Л. 131; Д. 72. Л. 20.
5 Там же. Д. 213. Л. 6—12.
6. Там же. Д. 16; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 274.
7. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 23; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 624.
8. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 20; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 545, 546.
9. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 43; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 500.
10. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 29; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 142; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 564.
11. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 10; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 35—37; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 188.
12. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 48. Л. 6; Д. 49. Л. 16; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 565.
13 ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 48. Л. 6; Д. 49. Л. 23; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 134; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 318.
14. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 28. Л. 5об.; Д. 49. Л. 15; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 211—213.
15. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 15; П. Паламарчук, кн. 2. С. 319.
16. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 45; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 503.
17. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 39; Д. 49. Л. 13, 14; ОПИ ГИМ. Ф. 66. Оп. 1. Д. 1227. Л. 40; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 550.
18. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 44; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 97; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 224, 225.
19. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 35; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 383.
20. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 35, 48; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 347.
21. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 48. Л. 7об.; Д. 49. Л. 17; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 608.
22. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 52; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 457.
5. ОБСЛЕДОВАНИЕ ДОМОВЫХ ЦЕРКВЕЙ СОТРУДНИКАМИ МУЗЕЙНОГО ОТДЕЛА В 1920 Г.
До лета 1920 г. систематическое обследование церквей в целях выявления предметов, имеющих музейное значение, не проводилось. Исключением стали уже закрытые Николо-Сергиевская церковь при Румянцевском музее в Старом Ваганькове и Ирининская церковь при архиве МИД на перекрестке улиц Моховой и Воздвиженки. Осмотр этих церквей провели в апреле 1920 г. Подробнее об этих храмах рассказано в главе 7. По возобновлении систематических обследований, даже в случае закрытия церкви ликвидаторам из Восьмого отдела предписывалось никуда не вывозить иконы и утварь без разрешения экспертов из Наркомпроса. Для очень многих небольших церквей, почти неизвестных никому, кроме обитателей нескольких соседних домов, документы об этих обследованиях оказались единственными свидетельствами их существования.
Екатерининская больница для чернорабочих на 3-й Мещанской улице имела три храма, расположенные в одном здании рядом с больницей: церковь Павла-исповедника, занимавшая нижний этаж, церковь в честь иконы Божией Матери «Целительница» и находившаяся наверху церковь в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». Церкви были обследованы в июле 1920 г. [1].
В августе 1920 г. была обследована церковь святого равноапостольного князя Владимира при бывшем епархиальном доме в Лиховом переулке, 6. Здание было построено в 1901—1902 гг., церковь первый раз освящена в 1902 г. В 1904 г. храм был расписан художником В.П.Гуряковым, в августе освящен вторично.
В 1917—1918 гг. в Епархиальном зале проходили заседания Всероссийского поместного собора. Храм был упразднен в 1922 г., а епархиальный дом «был безжалостно перестроен» [2].
Тогда же были обследованы церкви Набилковской богадельни (Протопоповский переулок) [3], храм Рождества Богородицы при ремесленной богадельне в Божедомском переулке, на углу 2-го Волконского переулка [4]; Никольский единоверческий храм при Рогожском богадельном доме. Последний был сооружен в 1776 г. как старообрядческая часовня. В 1854 г. по разрешению митрополита Филарета храм был освящен как единоверческий; богадельня, примыкавшая к западному фасаду храма, после революции ставшая общежитием, превратилась в руины. Храм, возможно, не считался домовым, и его удалось сохранить, с 1960-х гг. это православная церковь; в храме сохранились иконы XVI и XVII вв. [5].
Обследовать храм Всемилостивого Спаса при работном доме в Большом Харитоньевском переулке, 24 не удалось — храм был заперт, ключей не нашли. Работный дом занимал три стоящих вплотную друг к другу здания, самое старое из которых, среднее, было построено в 1794 г., а два других — в 1825—1828 гг. В 1836 или 1839 г. владелец зданий князь Н.Б.Юсупов продал их в казну с целью устройства в них работного дома для призрения бездомных нищих. Церковь была устроена в 1838 г. в одной из комнат [6].
В сентябре 1920 г. были обследованы:
храм Николая чудотворца при Куракинской богадельне, построенный в 1741—1743 г. на Новой Басманной улице рядом с Запасным дворцом [7];
церковь Димитрия Солунского Горихвостовского дома призрения в Армянском переулке [8];
храм Успения святой Анны при Басманной больнице, открытой в 1873 г. на Новой Басманной улице (храм был старше больницы, он был освящен в 1837 г.) [9];
храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» в Московском губернском тюремном замке в Каменщиках [10];
церковь иконы Смоленской Божией Матери при бесплатной Орловской лечебнице Человеколюбивого общества в Подколокольном переулке [11];
храм во имя праведной Анны в бывшей богадельне Мазуриных на Котельнической набережной. Дом богадельни был выстроен в 1887 г. на средства купцов Мазуриных, в том же году состоялось освящение храма, находившегося в центральной части здания под круглым куполом. После революции здание было надстроено третьим и четвёртым этажами, а купол был снесен [12].
В конце октября и ноябре 1920 г. деятельность музейного отдела по обследованию небольших храмов Москвы, главным образом домовых церквей, активизировалась. В течение пяти дней в 20-х числах октября были обследованы:
храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» при Убежище святой Марии в Малом Устьинском переулке [13];
храм Николая чудотворца при доме призрения братьев Боевых на Стромынке [14];
храм в честь иконы «Всех скорбящих Радость» и храм мученика Пантелеймона, принадлежавшие Бахрушинской больнице по адресу улица Стромынка, 1 [15];
храм Живоначальной Троицы и храм мучеников Фрола и Лавра, принадлежавшие Александровскому отделению Ермаковской богадельни на Ермаковской улице [16];
храм в честь Смоленской иконы Божией Матери (Одигитрии) при городском приюте в честь коронования в Сокольниках [17];
храм при детской больнице святого Владимира, построенный на средства семьи фон Дервизов [18];
церковь Филарета милостивого в Филаретовском женском епархиальном училище в Малом Харитоньевском переулке [19];
храм Покрова Пресвятой Богородицы при институте имени В.Е.Чертовой на улице Пречистенка, 19. Здание было построено М.Ф.Казаковым в 1780 г., автором проекта, возможно, был В.И.Баженов. В здании, принадлежавшем семье Долгоруковых, в 1860 г. был устроен Александро-Мариинский институт для дочерей офицеров и военных врачей Московского военного округа. В 1869 г. в одном из внутренних помещений генералом от инфантерии П.А.Чертовым была устроена церковь. Продолжение дома 19 — дом 21, где ныне расположены Выставочный зал и президиум Российской академии художеств, в 1919—1948 гг. был Музеем новой западной живописи. П.Паламарчук считает, что церковь просуществовала до 1921 г., когда здание института было передано военному ведомству [20].
В ноябре 1920 г. музейный отдел изучал убранство следующих храмов:
храм святого Александра, архиепископа Константинопольского, при приюте Василиекесарийского попечительства (Бутырский вал, угол Приютского переулка) [21];
храм Покрова Пресвятой Богородицы при бывшей Внуковской богадельне, существующий с 1887 г., Панская улица, 20 [22];
храм Марии Магдалины при малолетнем отделении Николаевского сиротского института на Гороховой улице [23];
храм при Черкасской богадельне, о ликвидации которого рассказано в следующей главе;
храм благоверного князя Александра Невского при училище принца П.Г.Ольденбургского в доме дамского попечительства о бедных, Бригадирский переулок [24];
храм при бывшей городской богадельне имени И.Н.Геера на Верхней Красносельской улице, о закрытии которого сообщалось в главе 4;
храм праведной Елизаветы при бывшей Елизаветинской гимназии в Большом Казенном переулке [25];
храм Сергия Радонежского при Лепёхинской лечебнице в Тупом переулке близ Покровки [26];
храм Александра Невского в приюте имени Александра II, находившийся на Якиманке, уже ликвидированный и опустошенный [27].
18 ноября 1920 был обследован храм в честь иконы Божией Матери «Знамение» при доме князя Шереметева близ Воздвиженки в переулке, называвшемся Романов, Шереметевский, в советский период — улица Грановского. Первая церковь на этом месте появилась в 1613 г. Ныне существующий храм, один из памятников московского барокко, был возведен около 1691 г. После пожара 1812 г. храм был обновлен. С 1800 г. владельцем Романова двора с дворцом и церковью стал Н.П.Шереметев. При его сыне Д.Н.Шереметеве в сентябре 1847 г. церковь была освящена митрополитом Московским Филаретом. Убранство этой церкви было, очевидно, весьма ценным. Изъятия в пользу Помгола в 1922 г. состояли из серебряных изделий, иногда массивных (ризы и венчики с икон, дарохранительницы, кресты, подносы, Голгофа, крышки от Евангелий); общий вес серебряных вещей составлял 1 пуд, 1 фунт и 14 золотников, т.е. около 16,5 кг. В 1923 г. в Центральное хранилище Государственного музейного фонда было вывезено 26 предметов утвари (крестов, панагий, медальонов, ковчежцев), представляющих собою особую художественную ценность. Все эти реликвии были переданы в Оружейную палату. По-видимому, после революции церковь удалось оформить как приходскую, и закрытие ее состоялось только в 1929 г. Предполагалось, что в церкви будет оборудован физкультурный зал для студентов Московского университета. В действительности до недавнего времени в помещении церкви находились столовая и кухня т.н. «кремлевской больницы» [28].
Тогда же был обследован храм преподобного Сергия Радонежского в приюте имени митрополита Сергия, построенный в 1899—1901 гг. на средства Е.С.Ляминой по проекту архитектора С.У.Соловьева на Погодинской улице [29].
Был обследован принадлежавший университетским клиникам храм Михаила Архангела, построенный в 1894—1897 гг. на средства профессора А.Н.Макеева по проекту архитектора М.И.Никифорова на Девичьем поле. Главной реликвией храма был образ Божией Матери с Младенцем, написанный художником Маковским [30].
Тогда же были обследованы:
Троицкий храм с приделом Николая чудотворца в Спасских казармах при Ростовском полку на Садовой-Спасской улице [31];
храм с приделом Козьмы и Дамиана при бывшем Комитете христианской помощи [32];
храм Констанина и Елены при бывших Семинарских казармах, занятых Фанагорийским полком, на Бауманской улице [33];
храм в честь Козельщанской иконы Божией Матери и Тихвинской иконы Божией Матери при Медведниковской богадельне на Калужской улице [34];
храм Живоначальной Троицы при бывшем Елизаветинском женском институте на Вознесенской улице [35];
храм во имя иконы Пресвятой Богородицы «Целительница недужных» при больнице Александра II в Малом Казенном переулке [36];
храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» при Сокольнической городской больнице на улице Матросская Тишина [37].
В декабре 1920 г. были обследованы 18 домовых храмов при больницах, приютах, учебных заведениях и казармах. Имеются документы об осмотре следующих церквей:
храм Алексия митрополита при Ольгинском приюте на Преображенской улице [38];
храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при Троицкой больнице для неизлечимых больных в Савёловском (Савельевском) переулке [39], см. также [15] в гл. 4;
храм Осии пророка в Покровских казармах на Покровском бульваре [40];
храм Марии Магдалины при Императорском театральном училище на углу улиц Софийки (ныне Пушечной) и Неглинной [41];
храм Николая чудотворца при Рукавишниковском приюте на Смоленской-Сенной площади [42];
храм Петра и Павла Несвижского полка в Хамовнических казармах на Хамовническом плацу [43];
храм апостолов Петра и Павла в Хамовнических казармах при Перновском полку [44];
храм Святого Георгия бывшего Сумского гусарского полка на Хамовническом плацу [45];
храм Святой Троицы в приюте общества попечения (детском доме № 1) в Божениновском переулке [46];
три храма при Александровских казармах: Троицы, Спаса Нерукотворного, Петра и Павла на Павловской улице [47];
храм Марии Магдалины при малолетнем отделении Московского сиротского института на Гороховой улице [48], см. также [23];
храм во имя иконы Казанской Божией Матери при Астраханских казармах [49], см. также гл. 4 [16].
Тогда же был обследован храм Стефана Пермского при 1-й мужской гимназии на Волхонке перед Храмом Христа Спасителя. Здание гимназии было построено в 1775 г., заново отстроено после пожара 1812 г. в 1817 г., церковь была освящена в 1854 г. митрополитом Московским Филаретом. Освящение в честь Стефана Пермского произошло потому, что предшествовавшее гимназии до 1804 г. Главное народное училище ошибочно считали образованным из гимназии при Московском университете, освященной в день памяти этого святого. В 1902—1903 гг. церковный староста И.С.Григорьев на свои средства соорудил в церкви вызолоченные царские врата, вызолоченные ризы на иконы иконостаса, золоченые бронзовые хоругви и решетку солеи, устроил в церкви электрическое освещение. Церковь была закрыта около 1918 г. [50].
Были также обследованы:
храм во имя иконы Казанской Божией Матери при Алексеевском военном училище, ликвидированный еще в конце 1917 г., на Красноказарменной улице [51];
храм во имя иконы Казанской Божией Матери при Николаевской железной дороге на Пантелеевской улице [52];
храм святого Николая при Щербатовской богадельне на Воронцовской улице [53];
храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при военном госпитале на Госпитальной площади в Лефортове [54].
С 1806 г. существовал Александро-Сергиевский храм при доме московского генерал-губернатора на Тверской улице (в советское время здание Моссовета, ныне мэрия). Здание было построено в 1778—1782 гг. М.Ф.Казаковым по проекту неизвестного автора для З.Г.Чернышева, в 1782—1784 гг. московского генерал-губернатора. Затем здание было куплено казной для постоянного пребывания в нем генерал-губернатора. Дом был перестроен по проекту М.Ф.Казакова в 1791 г. Церковь в здании была сооружена по проекту архитектора И.В.Еготова. Храм был освящен в 1807 г. во имя Александра Невского, а после поновления здания в 1892 г. под наблюдением архитектора Н.В.Султанова — также во имя преподобного Сергия Радонежского. В октябре 1917 г. в здании находился Московский военно-революционный комитет, руководивший восстанием, этот период П.Паламарчук считает датой закрытия церкви. После обследования в декабре 1920 г. 50 икон из иконостаса и еще 9 икон, признанных особенно ценными, были вывезены в 5-й Пролетарский музей, называвшийся Рогожско-Симоновским филиалом Третьяковской галереи [55].
29 декабря сотрудники музейного отдела пытались обследовать церковь Рождества Богородицы в доме Голицыных на Волхонке, где в то время находился музейный отдел Главнауки, а семь комнат временно занимал скитавшийся по Москве Музей живописной культуры. В помещение церкви, опечатанной печатью Московского художественного общества, войти не удалось [56].
1. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 22 с об., 23; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 196—198, 199.
2 ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 49; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 363—365.
3. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 38, 51, 52; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 214, 470.
4. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 47 с об., 48; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 185.
5. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 50; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 100.
6. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 139; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 481.
7. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 144; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 479—481.
8. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 140; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 134.
9Т ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 145; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 220, 221.
10. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 62; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 545, 546.
11. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 65, 66; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 271, 272.
12. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 67, 136; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 506, 507.
13. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 81; 82; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 500.
14. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 83, 84; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 232.
15. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 85; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 518.
16. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 87; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 230—232.
17. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 88; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 229.
18. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 90; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 235.
19. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 86; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 487.
20. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 92; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 414.
21. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 93; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 170, 171.
22. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 94; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 414, 415.
23. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 95; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 497—499.
24. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 97; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 496.
25. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 98; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 494, 495.
26. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 99; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 373.
27. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 100; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 632.
28. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 101 с об.; ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 287. Ч. II. Л. 152—154; Ф. 2157. Оп. 1. Д. 46. Л. 1, 6, 428, 429, 431 с об.; РГАЛИ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 40. Л. 116, 117 с об.; Д. 105. Л. 51—53 с об.; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2 С. 106, 107.
29. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 102; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 138, 139.
30. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 103; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 140—142.
31. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 104; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 215—217.
32. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 106.
33. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 107; Паламарчук. Т. 3. С. 494, 495.
34. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 108; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 337, 338.
35. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 110; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 256—258.
36 ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 111; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 185, 186.
37. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 113; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 237, 238.
38. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 115; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 526.
39. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 116.
40. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 117; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 488, 489.
41. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 118; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 242, 243.
42. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 119; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 334, 335.
43. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 120; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 344, 345.
44. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 121; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 134—136.
45. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 122; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 343.
46. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 123; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 137.
47. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 124, 125; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 555—558.
48. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 129.
49 ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 130.
50. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 131; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 190.
51. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 132; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 504—506.
52. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 133; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 472, 473.
53. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 134; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 544, 545.
54. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 1232. Л. 22; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 511, 512.
55. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 132; РГАЛИ. Ф. 1911; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 216, 217; РГАЛИ. Ф. 665. Д. 5—9, 11.
56. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 135; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 187—189.
6. ПРОДОЛЖЕНИЕ ОБСЛЕДОВАНИЯ ДОМОВЫХ ЦЕРКВЕЙ СОТРУДНИКАМИ МУЗЕЙНОГО ОТДЕЛА В 1921 Г.
В январе 1921 г. были обследованы:
ликвидированный в 1918 г. храм во имя Павла Латрского при Арнольдовском училище на Донской улице [1], см. также гл. 3;
храм преподобного Сергия при Сергиевском ремесленном приюте на Остоженке [2], имущество храма было вывезено еще в 1920 г.;
ранее ликвидированный храм Филиппа митрополита при училище Московско-Казанской железной дороги на Нижней Красносельской улице [3];
храм во имя царицы Александры в бывшем Александровском дворце в Нескучном саду на Большой Калужской улице, в советское время президиум АН СССР на Ленинском проспекте. В 1842 г. дворец был куплен у наследников графа Орлова и тогда же была устроена церковь [4];
храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при Обществе попечения о неизлечимых больных в Денисовском переулке [5];
одноимённый храм при исправительной тюрьме («смирительном доме для продерзостных») на улице Матросская тишина [6];
храм Григория Богослова при Шелапутинской гимназии, существовавший с 1901 г., на углу Большого Трубецкого и Оболенского переулков [7];
храм во имя Александра Невского при Комиссаровском училище в Благовещенском переулке, существовавший с 1871 г. [8];
храм Фрола и Лавра при Ермаковском техническом училище на Пречистенской набережной (с 1907 г.) [9];
храм Марии Магдалины при Николаевском училище на Солянке (с 1891 г.) [10];
храм в честь иконы Божией Матери «Избавительница» при доме Общества покровительства беспризорным (с 1899 г.) в Чудове переулке в Хамовниках, в этой церкви были иконы XVIII в. [11];
храм Филарета милостивого, освященный в 1889 г., с приделом Успения праведной Анны, учрежденном в 1893 г. при Ермаковской богадельне в Смитовском проезде [12];
храм священномученика Трифона при убежище слепых мужчин у Серпуховской заставы на Подольском шоссе, 2-й Подольский проезд; в этой церкви был мраморный иконостас [13].
31 января 1921 г. было обследовано три храма:
храм Кирилла и Мефодия при Земледельческой школе, существовавший с 1887 г. на Смоленском бульваре [14];
ранее закрытый храм Святой Троицы в Александровском приюте для священнослужителей на Садовой-Кудринской улице. Усадьба с XVII в. принадлежала грузинским царевичам, с 1866 г. домом владела А.Г.Толстая, урожденная царевна грузинская [15];
храм Благовещения Пресвятой Богородицы при 4-й гимназии на улице Покровка. Дом был построен в 1742 г.; в 1772 г. владелец дома князь Д.Ю.Трубецкой перенес из своего кремлевского дома церковь с подвижным антиминсом. В 1861 г. Московский учебный округ приобрел дом для размещения в нем 4-й гимназии, переведенной на Покровку из Пашкова дома, перед устройством там перевезенного из Санкт-Петербурга Румянцевского музея. До 1900 г. церковь находилась в тесном помещении третьего этажа при хорах главного овального зала. Затем директор гимназии расширил помещение церкви [16].
В феврале 1921 г. сотрудники музейного отдела осмотрели:
существовавший с 1886 г. храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» при Александро-Мариинском приюте для бездомных детей в Перуновском переулке [17];
храм Рождества Иоанна Предтечи при Сокольническом отделении работного дома в Переведеновском переулке, построенный по проекту архитектора Шевякова на средства О.А.Титовой; эта церковь просуществовала совсем недолго — ее освящение происходило в январе 1917 г., в храме было несколько икон XVII в. [18];
храм Воскресения Словущего при Ахлебаевском странноприимном доме (доме инвалидов Хамовнического района) в Теплом переулке, существовавший с 1864 г. [19];
храм Михаила Малеина при Лефортовской, бывшей Романовской больнице Покровской общины сестер по 3-й Сокольнической улице, существовавший с 1914 г. [20];
храм Живоначальной Троицы в приюте цесаревны Марии в Продольном переулке, существовавший с 1880 г., в храме был дубовый иконостас [21];
основанный в 1892 г. храм во имя Живоначальной Троицы при Бахрушинском приюте в Сокольниках [22];
церковь в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (с 1896г) и церковь Иоанна Рыльского (с 1900 г.) при Алексеевской больнице для душевнобольных на Канатчиковой даче на Загородном шоссе [23];
основанный в 1894 г. храм Воскресения Христова приюта для беспризорных Старо-Екатерининской больницы в Больничном переулке [24];
освященный в 1863 г. храм Введения в Мариинско-Ермоловском училище на Софийской набережной [25];
существовавший с 1903 г. храм Святого Николая чудотворца при Бахрушинском доме бесплатных квартир на Софийской набережной [26];
основанный в 1906 г. храм Святого Владимира в Спиридоновском доме Братолюбивого общества в Протопоповском переулке [27];
церковь святого князя Владимира при 3-м епархиальном училище за Донским монастырем [28];
церковь в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» при женской тюрьме близ Новинского бульвара, где имелись иконы XVII и XVIII вв. [29].
1 марта 1921 г. сотрудникам музейного отдела наконец удалось осмотреть церковь Рождества Богородицы в доме князей Голицыных на Волхонке (см. предыдущую главу), известную тем, что в ней хотел венчаться А.С.Пушкин. В осмотре принимал участие М.И.Александровский. В этой церкви, существовавшей еще с 1764 или 1766 г., обновленной в 1902 г., находились иконы XVIII в.; церковь была отделана в готическом стиле архитектором К.М.Быковским, а иконостас, после закрытия церкви разобранный и перенесенный в церковь села Алексеевского, — в полуклассическом. Церковь находилась в северо-западном крыле дома в ризалите 2-го этажа; виды усадьбы Голицыных в разные годы и части иконостаса церкви у Паламарчука (30.)
В марте 1921 г. были обследованы:
существовавший с 1903 г. храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» при Марие-Максимилиановском приюте, ставшем детским домом № 15 на Большой Калужской улице [31];
основанный в 1913 г. храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в приюте (братстве) во имя Царицы Небесной на Зубовском бульваре [32];
созданный в 1905 г. храм Серафима Саровского при приюте Мясницко-Басманного отделения Дамского попечительства о бедных на Старой Божедомке [33];
существовавший в 1908—1919 гг. храм Нерукотворного Спаса при детском приюте имени И.А.Лямина, Большая Ордынка, 24, преобразованном в распределитель дефективных несовершеннолетних детей [34];
храм Марии Магдалины при Вдовьем доме на Кудринской площади [35];
существовавший с 1892 г. храм благоверного Александра Невского при Александровском коммерческом училище на Старой Басманной улице [36].
В 1890-х гг. на Девичьем поле шло строительство клиник, тогда же рядом с прозекторской была поставлена часовня. На средства жившего неподалеку купца Д.П.Сторожева часовня была перестроена в храм в византийском стиле по проекту архитектора Б.Н.Кожевникова. В 1903 г. престол храма был освящен во имя Димитрия Прилуцкого, чудотворца Вологодского. Храм был обследован в марте 1921 г., но, по-видимому, богослужения в нем не прекратились, и отпевание усопших совершалось до начала 1930-х гг. [37].
Храм Девяти мучеников Кизических в доме князей Мещерских на Большой Никитской улице, угол Шереметевского переулка, находился в мезонине третьего этажа здания; церковь занимала квадратную комнату, опоясанную по кругу колоннами греческо-тосканского ордера, архитектурная обработка выполнена после восстановления здания после пожара 1812 г. Сама церковь была создана в 1765 г. как церковь с подвижным антиминсом в приходе церкви Дионисия Ареопагита в доме вдовствующей княгини А.Д.Трубецкой по ее прошению, поддержанному московским митрополитом Тимофеем («по причине ослабленного здоровья княгини»), затем оказалась в доме В.Г.Орлова, построенном в 1780-х гг., а с 1859 г. принадлежавшем княгине Мещерской. Возобновлена в 1814 г. по окончании восстановления дома [38].
Среди обследованных церквей — два храма при Мариинской больнице, основанной в 1803—1805 гг. по повелению Александра I: церковь Успения праведной Анны и церковь Петра и Павла, построенные на средства купцов Лепёшкиных. [39].
В конце марта и начале апреля было завершено обследование храмов сотрудниками музейного отдела. Сохранились акты осмотра в 1921 г.:
храма Марии Магдалины в Коммерческом училище на Остоженке, основанного в 1816 г., перестроенного в 1854 г. и закрытого в 1920 г. [40];
храма во имя Козьмы и Дамиана при Солдатёнковской больнице на Ходынском поле, существовавшего с 1911 г. [41];
храма во имя благоверного Александра Невского при Всехсвятском убежище увечных воинов, существовавшего с 1883 г. на Петербургском шоссе, — в этом храме были обнаружены иконы XVII в. [42];
храма Успения Пресвятой Богородицы при Мухановской богадельне, превращенной в инвалидный дом, «на Могильцах» в Большом Власьевском переулке [43].
1. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 1; см. также гл. 3.
2. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 6; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 406, 407.
3. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 7; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 487.
4. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 9; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 574, 575.
5. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 10; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 364.
6. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 12; см. также гл. 5.
7. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 13; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 354, 355.
8. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 14; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 251, 252.
9. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 15; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 404.
10. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 16; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 273, 274.
11. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 17; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 349, 350.
12. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 18; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 152—154.
13. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 19; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 554, 555.
14. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 25; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 368—370.
15. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 26; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 389.
16. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 23; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 485.
17. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 27; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 347—349.
18. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 28; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 227, 228.
19. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 30; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 347—349.
20. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 31; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 240, 241.
21. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 32; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 383, 384.
22. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 36; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 211—213.
23. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 37, 38; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 577, 578; 341, 342.
24. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 39; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 200.
25. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 40; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 640, 641.
26. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 41; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 596, 597.
27. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 43; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 469, 470.
28. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 44; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 565—567.
29. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 48. Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 382, 383.
30. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 135; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 187—189.
31. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 52; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 565.
32. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 54; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 351.
33. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 56; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 437, 438.
34 ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 58; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 616, 617.
35. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 62; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 387, 388.
36. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232 Л. 63; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 483, 484.
37. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 64; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 22; Преподобный Дмитрий Прилуцкий и храм в его честь. М., 2005.
38. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 57; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 110, 111.
39. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 55; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 183, 184, 431.
40. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 65. Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 410, 411.
41. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 66; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 161, 162.
42. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 72; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 407—409.
43. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1232. Л. 78; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 326, 327.
7. ЗАВЕРШЕНИЕ ЛИКВИДАЦИИ ДОМОВЫХ ЦЕРКВЕЙ В 1920—1923 ГГ.
В феврале 1921 г. было принято решение о закрытии церквей при «инвалидных домах и домах старчества» [1]. Вскоре для контроля над деятельностью религиозных групп и общин был создан соответствующий Совет [2]. В апреле было сделано распоряжение о снятии икон в детской столовой № 122 на Солянке [3].
В апреле 1920 г. музейный отдел тщательно обследовал Николо-Сергиевскую церковь Московского Румянцевского музея. Здание музейской церкви в Староваганьковском переулке, предшественником которой был храм, построенный, возможно, Алевизом Старым, стоит с 1745 г., колокольня — с 1782 г. Убранство храма относилось к XVII—XVIII вв. В описи упоминаются книги минеи XVII в. Никогда не конфликтовавшая ни с какой властью администрация Румянцевского музея приостановила богослужения уже после первого осмотра здания церкви в ноябре 1919 г., после того как заявление на разрешение пользоваться храмом было проигнорировано. С 1923 г. директор музея А.К.Виноградов стал проявлять интерес к помещению церкви, планируя превратить его в складское помещение для книг. Почти год тянулась и завершилась победой переписка с Моссоветом об организации в церкви книжного склада. По воспоминаниям Н.Н.Ильина, в церковь переместили книги «в ящиках, мешках… как дрова, навалом чуть ли не до купола. Амвон и алтари были забиты книгами до отказа. Крохотная паперть была завалена ящиками с книгами».
Февраль 1924 г., последний месяц существования Николо-Сергиевской церкви в ее дореволюционном облике, был необычно богат событиями. Завершалась борьба за создание склада. «Известия» опубликовали весьма нежелательную для репутации музея статью о сокрытии церковью от Помгола нескольких серебряных предметов общим весом 6 кг. А в самой церкви состоялось, на всякий случай запротоколированное, очень скромное, и, очевидно, самое последнее венчание.
В марте и апреле 1924 г. из церкви сотрудником Главнауки Наркомпроса В.А.Мамуровским было вывезено все, что могло быть названо «музейными ценностями». 24 стула были переданы месткому для работы по ликвидации безграмотности [4].
Тогда же, в апреле 1920 г., была обследована расположенная неподалеку на углу улиц Воздвиженки и Моховой Ирининская церковь бывшего архива МИД. Церковь была известна с 1629 г., последнее здание было выстроено в 1874 г. Церковь имела шатровый верх и «псковскую» звонницу. В 1931 г. были уничтожены комплекс зданий архива и Ирининская церковь [5].
В 1921 г. несколько раз опечатывали и распечатывали церковь Воскресения Словущего при Екатерининской матросской богадельне (улица Стромынка, 18). Церковь существовала с 1790 г., придел великомученицы Екатерины был учрежден в 1871 г. Часть икон этой церкви вела свое происхождение из Преображенского дворца, основанного Петром I. В богадельне было 1300 инвалидов и калек, «которые не могли посещать другие церкви». Окончательное опустошение храма откладывалось, так как его помещение «не было пригодно ни на жилые, ни на культурные нужды». Только в августе 1923 г., после пропажи часов и части мебели, церковь была уничтожена [6].
В октябре 1920 г. был произведен осмотр церкви Троицы при Владимирской (позже Русаковской) детской больнице (Покровско-Дворцовая улица, 5). Церковь была построена в 1883 г. по проекту архитектора А.П.Попова на средства П.Г. фон Дервиза. Церковь была задумана как семейная усыпальница фон Дервизов. В помещении церкви находилась статуя работы итальянского скульптора В.Вела «Скорбь», которая после закрытия церкви в марте 1923 г. была вывезена сотрудником Главнауки В.А.Мамуровским. Среди документов церкви немало свидетельств того, что церковь пытался отстоять больничный персонал, причем больничная комячейка тоже защищала церковь и искала поддержки в Сокольническом райкоме [7].
В Мещанском училище на Большой Калужской улице было две домовые церкви. В 1918 г. здание училища было отведено вновь созданной Горной академии. В самом здании Горной академии на Большой Калужской улице находилась церковь Александра Невского, построенная по проекту архитектора М.Б.Быковского и освященная в 1839 г. Окончательная ликвидация Александро-Невского храма произошла в мае 1923 г. Помещение этой церкви было отведено под Горный музей.
Церковь Петра и Павла при Петропавловской богадельне и Мещанском училище, затем при Горной академии находилась на Большой Калужской улице в саду бывшего Мещанского училища, была построена по инициативе старшины Московского купеческого общества В.М.Бостанжогло; освящена в 1872 г. на благотворительные средства. Обе церкви вели непрерывную борьбу за существование с ноября 1918 г. В марте 1919 г. было возобновлено богослужение в Петропавловской церкви. Через два месяца было проведено повторное обследование помещения представителями музейного отдела. В январе и ноябре 1921 г. и в феврале 1923 г. в церковь поступали распоряжения районных властей о закрытии [8].
Один из первых промахов большевиков был связан с церковью святителя Филиппа, митрополита Московского, находившейся в доме Соллогуб по адресу улица Поварская, 52. Церковь закрыли в 1918 или 1919 г., но в апреле 1921 г. по просьбе верующих церковь открыли и разрешили провести службы Страстной недели. Разрешение на проведение служб и треб продлили до июля. В августе церковь снова запечатали. В сентябре 1921 г. печати были сорваны, и церковь была опустошена. Владение № 52 в конце XVIII — начале XIX в. принадлежало Долгоруким, впоследствии Боде-Колычевым. Дом был построен в 1802 г., церковь в 1856 г. баронами Боде-Колычевыми, потомками митрополита Филиппа, в миру Феодора Стефановича Колычева. В церкви были древние иконы и царские врата. Документов о ликвидации этой церкви не найдено. Имущество церкви было собственностью графини Елены Федоровны Соллогуб. О судьбе ее заявления о возвращении имущества (март 1924 г.) сведений нет. Здание церкви сохранилось, но главка с крестом была сломана между 1979 и 1983 гг. [9].
Церковь во имя Спаса Нерукотворного Образа при Харитоньевском отделении дома трудопомощи (Харитоньевский переулок, 22) дважды открывалась по заявлениям верующих на Пасху 1919 и 1920 гг. Церковь оставалась открытой до июля 1921 г., когда было принято решение её немедленно ликвидировать и предложить верующим посещать храм Харитония тоже в Харитоньевском переулке. Окончательно церковь была ликвидирована в ноябре 1921 г. [10].
Четырёхсвятительская церковь при Епархиальном свечном заводе (Посланников переулок, 9) была построена в 1889 г. и освящена в 1899 г. в честь московских святителей Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. Приход церкви был вполне пролетарский, и борьба прихода за церковь была особенно упорной и бескомпромиссной. Более длительной, чем в других приходах, была тяжба с властями за изменение статуса церкви с домовой на приходскую. Церковь удалось уберечь от опечатывания до октября 1921 г. Но в июле 1923 г. церковь была все-таки ликвидирована. Судьбу церкви, которой так и не удалось превратиться в приходскую, решила пропажа нескольких серебряных предметов, что квалифицировалось как нарушение договора и неминуемо приводило к ликвидации храма. Убранство храма было очень ценным. Пять икон XVIII в. подлежали учету и хранению. Часть икон и утвари была передана в церковь Богоявления в Елохове. Однако две золоченые рамы от икон были переданы в 34-е отделение милиции — они предназначались для портретов В.И.Ленина и В.В.Воровского. В одном из последних документов по Четырёхсвятительской церкви, датированном сентябрем 1923 г., содержится предписание П.А.Красикова о передаче храма обновленческой общине [11].
Церковь Пресвятой Троицы при Черкасской богадельне (Петроградское шоссе, 28) была построена в 1858 г., придел был сооружен в 1888 г., паперть и звонница в 1893 г. Стенная роспись (1909 г.) заинтересовала экспертов из музейного отдела Главнауки, а иконостас те же эксперты рекомендовали передать в качестве строительного материала для заводского клуба. Приход церкви вел длительную и упорную борьбу за регистрацию церкви в качестве приходской. Прошение подавалось в феврале 1919 г. В мае 1921 г. прихожане церкви провели крестный ход. Ликвидация церкви состоялась в октябре 1922 г. [12].
Скорбященская церковь (иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость») при Яузской больнице (Интернациональная улица, 7) была устроена в 1889 г. на средства Титова. Церковь была обследована музейным отделом в мае, опечатана во втором полугодии 1920 г., ликвидация церкви состоялась в марте 1923 г. Церковь была превращена в клуб [13].
В феврале 1922 г. были ликвидированы церковь иконы Божией Матери «Скоропослушница» при глазной больнице на Тверской улице, 63 [14] и церковь Иоанна Предтечи при Фирсановском доме в Соколовском переулке, 3. Прихожане церкви Иоанна Предтечи, опечатанной чуть ли не в 1918 г., за четыре месяца до закрытия церкви подали ходатайство о сохранении церкви, а еще через два месяца печати были сорваны [15].
В апреле 1922 г. было проведено изъятие ценностей из церкви Петра и Павла при Петровской сельскохозяйственной академии в Петровско-Разумовском [16].
В октябре 1922 г. была ликвидирована церковь Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне на Петербургском шоссе [17].
В феврале 1923 г. была ликвидирована церковь равноапостольной Марии Магдалины при Высшем техническом училище (улица Коровий Брод, 3), опечатанная в конце 1920 г. Храм был устроен в 1832 г. в одной из зал верхнего этажа училищного здания под стеклянным куполом. Храм перед закрытием был обследован и описан представителем Главмузея В.А.Мамуровским. В описании упоминается полукруглый алтарь и иконостас в стиле ампир. Среди утвари было выявлено немало изделий из серебра, весивших по 18 фунтов и более [18].
В апреле 1923 г. были уничтожены церковь святых Софии и Татьяны при Софийской больнице на Садово-Кудринской улице, 15 [19] и Воскресенская часовня при Шереметевском странноприимном доме, ныне больница имени Н.В.Склифосовского на Сухаревской площади [20].
В мае 1923 г. была закрыта церковь благоверного царевича Димитрия при Голицынской больнице (ныне 1-й Градской) на Большой Калужской улице. Больница (при которой находилась в течение нескольких лет знаменитая картинная галерея Голицыных) и храм были построены по завещанию князя Дмитрия Михайловича Голицына его двоюродным братом Александром Михайловичем. Проект храма был составлен В.И.Баженовым, выполнен М.Ф.Казаковым. Храм был заложен в 1796 г., выстроен и освящен в 1801 г. в присутствии Александра I и всей императорской семьи. Церковь является усыпальницей Д.М.Голицына.
Значительно позже, в 1897 г., при Голицынской больнице появился храм во имя Архистратига Михаила. Обе больничные церкви были обследованы сотрудниками музейного отдела в апреле 1919 г. [21].
Согласно документам музейного отдела, в мае 1919 г. были обследованы еще две церкви, принадлежавшие 1-й Градской больнице (без упоминания, что церкви принадлежали ранее Голицынской больнице): храм во имя Марии Магдалины, построенный в 1823 г. по проекту О.И.Бове, и храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», построенный в 1866 г. [22].
В мае 1919 г. были обследованы две церкви 2-й Градской больницы имени князя А.А.Щербатова на Калужской улице: храм во имя иконы Божией Матери «Знамение», освященный в 1890 г., и храм святого Лазаря, находившийся во дворе больницы и освященный в 1897 г. [23].
В 1923 г. была ликвидирована церковь Петра и Павла при Мариинской больнице на Новой Божедомке [24].
Екатерининская церковь при университетской Екатерининской больнице у Петровских ворот (Страстной бульвар, 15) была ликвидирована в июле 1923 г. [25].
1. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 72. Л. 277.
2. Там же. Л. 280.
3. Там же. Л. 290.
4. Храм Румянцевского музея. М., 1906; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 101; Андреева О.В., Куглюковская Л.И. Из истории Московского Румянцевского музея (по воспоминаниям Н. Н. Ильина) // Книга в просранстве культуры. Вып. 1. 2005. С. 4—30; ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 2. Д. 511. Л. 58, 59, 84, 85; ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 199. Л. 72, 75; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1230. Л. 77—80; Архив РГБ. Оп. 1. Д. 443. Ч. 1. Т. 1; Д. 641. Оп. 14. Л. 1; Д. 117.
5. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 72. Л. 84, 88; Д. 287. Ч. 2. Л. 471—473; Д. 316. Л. 150; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1230. Л. 80; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 199—201.
6. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 22; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 522—525.
7. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 21; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 90; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 235, 236.
8. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 11; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 140, 141; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 569—572.
9. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 275. Л. 15, 16, 23, 75; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 341, 342.
10. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 12. Л. 48, 49, 53—59, 64, 66, 70, 84, 91; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 481, 482.
11. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 36; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1228. Л. 16; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 253.
12. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 38, 275; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 168, 169.
13. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 46; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1230. Л. 47; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 394, 395.
14. ЦГАМО. Ф. 66 Оп. 18. Д. 275; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1231. Л. 95.
15. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 54.
16. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 288. Л. 100; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 462—465.
17. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 275. Л. 1; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 168, 169.
18. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 57; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 492—494.
19. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 281. Л. 106; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 159, 160.
20. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Л. 113; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 193.
21. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Л. 98; ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 102—109; Православная Москва: Справ. М., 1993. С. 164; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 129—133, 328, 329.
22. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 139, 140; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 326, 327, 573.
23. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 1227. Л. 125; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 330, 331, 332.
24. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 281. Л. 101; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 3. С. 183, 184.
25. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 79; Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 355—357.
8. ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ОБ ИКОНОСТАСАХ
Инструкция Наркомпроса о ликвидации домовых церквей с самого начала ее применения в августе 1918 г. была предназначена для расправы абсолютно со всеми домовыми храмами. Единственная возможность «уцелеть» зависела всецело от смены статуса храма. Один из известнейших храмов Москвы — церковь Архангела Гавриила при Московском почтамте в Телеграфном переулке, так называемая «Меншикова башня», известная с XVI в., — очевидно, стала приходской. Во всяком случае, документов о попытках закрыть церковь в 1920-х гг. не обнаружено. Возможно, благодаря этому церковь была закрыта только в 1930-х гг., а в 1947 г. возобновлена. Старый иконостас по благословению патриарха Алексия был передан храму Успения Богородицы в городе Махачкала [1].
Более половины закрываемых домовых церквей составляли церкви при социальных учреждениях — больницах, приютах и богадельнях. Закрытие храма проходило сравнительно легко, но в ряде случаев, когда помещение церкви не было пригодно для больничных нужд, опустошение церкви откладывалось.
В июле 1921 г. Краснопресненский райздрав обратился в административный отдел Моссовета с просьбой решить судьбу пяти домовых церквей: в Фирсановском доме бесплатных комнат по Соколовскому переулку, в доме престарелых № 2 на Панской улице, в Ермаковской богадельне в Тестовском поселке за Трёхгоркой и в убежищах для престарелых на Мещанской и на Петроградском шоссе. Помещение церквей хотели использовать для культурно-просветительских целей, но мешали иконостасы. Специалистов по разборке иконостасов не находили. В документах эта деятельность называлась «утилизация иконостасов» [2].
В 1923 г. у главврачей больниц стали брать расписки о том, что богослужения в закрытых, но сохранившихся домовых церквах совершаться не будут [3].
1. Паламарчук П.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 87.
2. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 248. Л. 10, 11; Д. 316. Л. 60, 61, 95.
3. Там же. Д. 281. Л. 140—147.
Подписи под иллюстрациями в статье Т. Н. Игнатович о домовых церквах Москвы:
(Источники интернет: Википедия // http://ru.wikipedia.org/wiki/Сорок_сороков_(книга);
http//www. istoriacccr. Ru/Krasikov_pet
http//oldmos. ru/photo/tag/иконостас
Паламарчук П.Г. Сорок сороков. Краткая иллюстрированная история всех московских храмов. В 4 т. — АСТ, 2004. — Т. 2. Москва в границах Садового кольца : Китай-город, Белый город, Земляной город, Замоскворечье. — 743 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-17-024496-6; Паламарчук П.Г. Сорок сороков. Краткая иллюстрированная история всех московских храмов. В 4 т. — АСТ, 2004. — Т. 3. Москва в границах 1917 года. — 695 с. — 10 100 экз. — ISBN 978-5-17-026209-0.
Ключевые слова: православная церковь, приходская церковь, домовая церковь, советская власть, большевики, богоборчество, совнарком, народный комиссариат, Декрет, Московский университет, музей.
Orthodox Church, раrish church, Chapel, Soviet power, Bolsheviks, theomachism, Soviet of Peoples Deputies, peoples commissariat, Moscow University, museum
Игнатович Татьяна Николаевна
Российская Государственная библиотека (РГБ), ведущий научный сотрудник
Телефоны рабочий 695 65 10
e-mail Tign@ rsl.ru