ЕДИНЫЙ АРХИВ ОБЩЕГО ОТДЕЛА ЦК КПСС В 1960-1980-х гг. (ПО ВОСПОМИНАНИЯМ СОТРУДНИКА)

| 27 Июля 2009

Шестой сектор (Архив Политбюро ЦК)

Архив Политбюро ЦК осуществлял прием из текущего делопроизводства оформленных протоколов съездов и пленумов и материалов к ним, протоколов заседаний Политбюро и материалов к ним. В архив принимались на хранение и формировались в самом секторе личные фонды известных партийных и госу¬дарственных деятелей. В архиве проводились научно-техническая обработка архивных документов, их учет и хранение, а также справочная работа и досылка постановлений Политбюро по запросам заинтересованных лиц.

В соответствии с видами работ архив Политбюро имел следующую структуру:

1. Оперативная группа. Прием и регистрация документов, поступивших из I сектора.

Документы из I сектора поступали в архив Политбюро вместе с реестрами, в которых принимающий расписывался за количество экземпляров и листов каждого экземпляра подлинников и копий постановлений. Затем поступившие документы регистрировались на карточках для учетной картотеки. Подлинные постановления отделялись от сопутствующего материала. На место подлинного постановления подкладывалась рассылочная копия. Подлинные постановления формировались в подлинный протокол, а материалы с копией постановления в соответствии с имеющимся классификатором оформлялись в тематические группы (т.н. досье). В дальнейшем поиск этих документов по запросам проходил с помощью шифров классификатора. Сам классификатор представлял из себя солидный справочник, включавший 47 или 48 основных разделов, таких как: «Партия», «Государство», «Народное хозяйство», «Армия. Оборона» и т.д.
 
В свою очередь группы делились на разделы, подразделы, рубрики. В среде работников существовала легенда, что идею формирования дел по темам подал сам Сталин или Товстуха в начале 1930-х годов.

На оперативную группу возлагались все вопросы использования архивных документов: ответы на телефонные звонки руководства отдела, подготовка справок для заседаний Политбюро об аналогичных вопросах, рассматривавшихся ранее, досылка выписок из протоколов заседаний Политбюро тем лицам, кому эти постановления уже направлялись. Во время международных встреч или визитов генсека готовился перечень документов с кратким обзором о взаимоотношениях с тем или иным государством или партией.

2. Группа НТО4, хранения и учета

Научно-техническая обработка фонда Политбюро ЦК (фонд № 3) и личных фондов особой сложности не представляла. Оставалось только разбить сложившиеся группы на отдельные дела, составить типовой заголовок, подготовить внутреннюю опись, заверитель и внести дело в листовую опись.
Внутренняя опись (копии с материалами к протоколам) печаталась в 2-х экз. Один экземпляр описи подкладывался в соответствующее дело, а другой - в папку-накопитель по порядку номеров дел.

После съемки обработанных дел на микрофишу создавалась стандартная кассета с 30 микрофишами, которые кодировались с помощью упомянутого классификатора. Справочным аппаратом к кассетам были внутренние описи из папки-накопителя, соответственно зашифрованные с помощью того же классификатора. Вся дальнейшая работа по использованию документов проводилась с помощью просмотровых аппаратов.

Кроме того, в архиве Политбюро ЦК находился 51 личный фонд, в число которых входили документальные комплексы всех генеральных (первых) секретарей, членов Политбюро ЦК, других видных политических и государственных деятелей Советского Союза.

Планомерно и методично работа по формированию лич¬ных фондов проводилась в основном применительно к документам И.В. Сталина (ф. 45), а также других генеральных секретарей партии. Все остальные личные (скорее именные) фонды образовывались в результате выделения документов из имевшихся на хранении архивных дел в ходе их НТО или передавались в архив в виде обособленного комплекса материалов после прекращения деятельности или смерти фондообразователя. Большое количество документов, включенных позднее в личные фонды, поступали после изъятия их у арестованных и репрессированных лиц.

В воспоминаниях жены Н.И. Бухарина A.M. Лариной это довольно ярко описано:

«...Пришел целый отряд, человек 12-13... Обыском руководил Борис Берман, в то время начальник следственного отдела НКВД, позже он был расстрелян ... Берман попросил показать, где хранится архив Бухарина. Я решила уточнить, что он подразумевает под архивом. Оказалось абсолютно все. Я отправилась вместе с ним в кабинет... в кабинете застала толпу мужчин и двух женщин. Все принялись за работу. Из сейфа вытащили протоколы заседаний Политбюро, стенограммы пленумов ЦК, опустошили все ящики письменного стола, шкафы с документами, связанными с многолетней работой Бухарина в «Правде», Коминтерне, НИСе, «Известиях». Забраны были книги, брошюры, написанные Бухариным, его опубликованные речи... из комнаты взяли папку с письмами Ленина...

Как я ни просила Бермана оставить принадлежащие мне письма... мне было в этом отказано.

Так было забрано все, все до клочка...

Затем подогнали к черному ходу грузовую машину, наполнили ее до верху (я видела это из окна кухни) и увезли, очевидно, в НКВД».

В последующем уже на моей памяти такое «комплектование» проходило по-другому.

Документы изымались в основном на квартирах и дачах умерших партийных и государственных деятелей. С этой целью комиссия в составе представителей КГБ и Общего отдела ЦК выезжала на место и в присутствии родственников умершего изымала служебные документы и переписку.

У маршала Г.К. Жукова были изъяты, например, черновые рукописи и варианты его книги «Воспоминания и размышления», некоторая часть его переписки с читателями и сослуживцами, поздравительные письма и открытки. По поручению секретаря ЦК М.А. Суслова Единый архив подготовил записку в ЦК с обзором состава и содержания поступивших документов. Записку по поручению зав. сектором К.А. Емельянова пришлось готовить мне.

В 1996 г. эту записку прислали в журнал «Источник» для публикации в качестве исторического документа6. К сожалению, документ был опубликован без соблюдения общеприня¬тых археографических правил.

В дальнейшем такие комиссии изымали документы у покойных Молотова, Гречко, Маленкова, Кагановича.

Приведу другой случай неудавшегося комплектования, если не личного, то именного фонда.

Во время работы в редакции мне показали ксерокопию стенограммы выступления К.У. Черненко на служебном совещании с зав. секторами Общего отдела 28 июня 1976 г. Была высказана просьба прокомментировать документ с точки зрения бывшего работника Общего отдела.

На документе стоял гриф «Сов. секретно».

Спрашиваю, как к нам попал этот документ. Мне ответили, что документ из архива Волкогонова, хранящегося ныне в библиотеке конгресса США. Стоимость листа ксерокопии 20 центов. Я решил позвонить в архив (тогда еще ЦХСД) и узнать, рассекречен ли этот документ. Из архива ответили: документ не рассекречен и публиковать его нельзя, т.к. гриф «Сов. секретно» не снят.

Другой документ посерьезнее. Это дневниковая запись Волкогонова от 31 августа 1993 г., купленная там же, в Библиотеке Конгресса США:
«Тайны власти 31.08.93

На днях, 24 августа, когда у меня были члены американской части делегации по розыску сгинувших на территории СССР граждан США, в конце беседы полковник Пар и с ним еще один американский дипломат попросили несколько минут конфиденциального разговора.

Пар сказал, когда мы остались втроем: "Посол США Пике-ринг просил конфиденциально передать, что надежный источник в Москве их информирует, что в октябре оппозиция предпримет попытку переворота, возможно, парламентского, с тем чтобы сместить Президента Ельцина. Мы не можем подтвердить, ни опровергнуть этой информации. Возможно, будут подняты люди, обвинен Президент в нарушении Конституции, а затем последует объявление о лишении его власти. Возможно, и на съезде... Ведется интенсивная подготовка. Вот такая информация.
Я поблагодарил и при очередной встрече сказал сначала Филатову, Ильюшину (двум близким к Президенту людям), а затем и Б.Н. Он был спокоен:

- Этого следовало ожидать...

Думаю, что это лишь один из вариантов готовящегося реванша, коммунистического Термидора...

Volkogonov Collection. Library of Congress. Washington DC. USA».

Я неоднократно встречался с Д.А. Волкогоновым в Архиве Президента, где по его просьбе помогал в поисках того или иного документа, нужного ему для работы.

Однажды он мне лично сказал, что у него образовался целый архив, который он хотел бы передать в Архив Президента Российской Федерации.

Вскоре Д.А. Волкогонов серьезно заболел и умер в декабре 1995 г. Оставшийся архив был продан родственниками в США.

Группа документов «Особая папка»

В эту группу поступали документы с грифом «Сов. секретно особой важности («Особая папка» - «ОП»).

Группа, состоявшая из трех сотрудников, располагалась в помещении, обособленном от других рабочих комнат. Все документы «ОП» хранились в сейфах. Доверенные лица сдавали документы «ОП» в архив под расписку в журнале учета. Затем поступившие документы регистрировались в этом же журнале, заведенном в группе, документу присваивался учетный номер с добавлением букв ОП и составлялось необходимое количество карточек в соответствии с существующим классификатором. Один экземпляр карточек без раскрытия основного содержания передавался в центральную картотеку архива.

Для обеспечения секретности некоторых документов с грифом «ОП» применялась система закрытых пакетов, когда документы передавались в архив в запечатанных пакетах. Например, на закрытом пакете № 1 была запись «О поляках», в нем: постановление Политбюро П13/144 от 5.Ш.40г., записка Берии, март 1940 г. О том, что в закрытом пакете находятся документы, относящиеся к расстрелу польских офицеров в 1940 г., можно было только догадываться. Закрытый пакет № 1 надлежало вскрыть только с разрешения Генерального Секретаря ЦК КПСС. Таких закрытых пакетов насчитывалось свыше 1500 шт. В настоящее время комиссией все они вскрыты и приобщены к соответствующим делам Политбюро. Документы в закрытых пакетах из группы ОП выдавались под расписку на карточке учета доверенному лицу только по указанию зав. Общим отделом ЦК. Все виды архивных работ, в том числе печатание на машинке, производились в группе.
В 1989 г. мне пришлось принимать участие в создании одного из закрытых пакетов. Речь идет о секретных статьях т.н. пакта Молотова-Риббентропа.

В настоящее время мы знаем, что секретные статьи советско-германского пакта 1939 г. находились на хранении в Архиве Политбюро ЦК КПСС, занимавшем комнаты бывшей квартиры Сталина в Кремле.

В начале же 1986 г., когда я был переведен со Старой площади (Архив Секретариата ЦК) на работу в VI сектор Общего отдела ЦК (Архив Политбюро), о наличии секретных статей пакта было известно только сотрудникам архива.

Приближалось 50-летие начала Второй мировой войны. Работая над выявлением документов по истории советско-германских отношений за предвоенный период, я обратил внимание на несколько дел (два или три), небольших по объему, относящихся к советско-германскому пакту 1939 г. Это были подлинники секретных статей пакта, получившего название «пакт Молотова-Риббентропа». Запомнились подписи Молотова, Риббентропа, а также росчерки Сталина и Риббентропа на карте раздела сфер влияния.

Номера дел с секретными статьями и картой оказались литерными. Это означало, что дела были включены в опись уже после ее оформления. Дела с секретными статьями пакта и карта находились на обычном, а не на специальном хранении. Сотрудники архива разъяснили, что документы были якобы переданы из МИДа, где хранились в личном сейфе Молотова.
 
Как истинные хранители «кремлевских тайн», мы с зав. МШ сектором Л.А. Мошковым решили изъять эти документы с обычного хранения и передать их на особое, в запечатанном пакете. В конце июня или начале июля 1987 г. зав. Общим отделом ЦК КПСС В.И. Болдин затребовал эти документы. Через некоторое время документы были возвращены с устным указанием никому никаких справок по ним не давать. На пакете Л.А. Мошков, помнится, сделал запись, что документы докладывались В.И. Болдину.

В 1987-1989 гг. средства массовой информации стали чаще вспоминать о «белых пятнах» истории, в том числе о подлинниках секретных статей советско-германского пакта 1939 г.
28 марта 1989 г. состоялось заседание комиссии ЦК КПСС по вопросам международной политики. В выступлениях ученых В.Кудрявцева, А.Чубарьяна, Ф.Ковалева, Г.Арбатова и других не отрицалось существование статей пакта, так как в ФРГ сохранилась их фотопленка, однако судьба подлинников оставалась загадкой. По официальным заявлениям МИД, КГБ, ЦК и Министерства обороны подлинников не находили. Высказывались предположения о возможном их уничтожении.

М.С. Горбачев на I съезде народных депутатов СССР 1 июня 1989 г. твердо сказал: «Мы давно занимаемся этим вопросом. Подлинников нет, есть копии, с чего - не известно...»

Через некоторое время меня вызвал Л.А. Мошков для обсуждения дальнейшей судьбы пакета «пакта Молотова-Риббентропа».

-    Положение очень серьезное, - сказал он, - руководство спрашивает наше мнение о возможности уничтожения этих документов.

-    Но о существовании подлинников знают другие сотрудники.

-    Возьмем подписку о неразглашении.

После обсуждения пришли к твердому решению доложить В.И. Болдину о нашем крайне отрицательном отношении к данному предложению. В.И. Болдин принял к сведению наши доводы и ни на чем не настаивал.

Казалось, что документы надежно спрятаны. Но в нашем обществе происходили перемены, и события развивались стремительно.
 
Прошли дни ГКЧП, «форосское сидение» М.С. Горбачева. Во второй половине декабря 1991 г., перед самым уходом с поста Президента СССР, на бывшей квартире Сталина в Кремле появился М.С. Горбачев в сопровождении помощника и охраны. Его прихода ждали. На сдвинутых во всю длину комнаты столах лежали документы, составлявшие государственную тайну. Речь шла о надежном их сохранении от возможной утраты при смене власти.

Получилось так, что на некоторые вопросы М.С. Горбачева о составе документов пришлось отвечать мне.

Решаюсь в свою очередь задать вопрос и я:

-    Михаил Сергеевич, везде говорилось, что подлинные секретные статьи пакта 1939 года в архивах не обнаружены, а они хранились здесь, и мы об этом знали.

-    Ну что ж, - ответил М.С. Горбачев, - мы же объявили их с самого начала недействительными.

Михаил Сергеевич ушел, а архив получил распоряжение срочно передать наиболее важные документы в архив Генштаба. За 2-3 дня часть документов в опломбированных мешках перевезли в здание Министерства обороны.

Прошло немного времени, и от нового начальства мы получили указание вернуть все на старое место, что было также оперативно исполнено.
В октябре 1992 г. средства массовой информации на весь мир заявили, что подлинники секретных статей пакта 1939 г. наконец-то найдены, и тогда же состоялась их публикация наряду с другими рассекреченными документами.

Такова судьба одного из закрытых пакетов.