О ВЛИЯНИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ АКТОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ НА ПЕРЕМЕНУ «СОСТОЯНИЯ» ИЛИ СОСЛОВИЯ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII в.

Автор: Л.А. ПОРОСЯТКОВСКАЯ | 31 Января 2012

НА ПРИМЕРЕ ЧУХЛОМСКОГО РОДА СТЕПАНОВЫХ


Как известно, решение по упорядочению границ между территориальными образованиями было принято при правлении Екатерины II: раздел России на губернии, губернии – на уезды, уезды – на волости; усовершенствование межевания земель и четкости границ. По результатам этих и последующих немалых усилий в области структуризации территорий во второй половине XIX и начале XX в. были изданы справочники «Списки населенных мест губерний Российской империи» – настольные книги архивистов и исследователей, занимающихся генеалогическими поисками.

В предшествующие Екатерининским реформам времена существовало, в общем-то, схожее устройство: губернии делились на провинции, называемые также уездами, провинции – на уезды, или осады, или станы, или волости. И если в одном архивном документе XVIII в. встречается географическое название «Галичская провинция Чухломской уезд», а в другом тех же лет – «Галичский уезд Чухломская осада», то речь вполне может идти об одних и тех же землях. Или не совсем.

Очевидная разница в понятиях осложняет труд исследователей, но и одновременно делает ее захватывающе интересной. Поэтому для того, чтобы продвинуться в генеалогическом поиске в глубь времен и найти «следы» вашего почтенного прародителя в архивно-документальных источниках первой половины XVIII в., надо, прежде всего, провести «географическое» исследование. Ведь разыскиваемый предок перекочевал из знакомых по спискам и документам XIX в. населенных мест в совершенно незнакомые места XVIII в., на которые списки не составлены, хотя на самом деле остался жить-поживать на том же своем клочке земли.

История купеческо-мещанского рода Степановых примечательна именно тем, что представители рода кочевали не только из осад и станов в уезды и губернии, из столиц в провинцию и наоборот, но и из сословия в сословие, перепробовав чуть ли не весь реестр податных состояний, известных в Российской империи. Хотя начало история рода берет в духовном сословии.

О том, что церковь Преображения Спасова на погосте в Серапионовой пустыни на реке Виче (Виге) существовала в 1628 г., известно из книг патриаршего казенного приказа, который «строго следил за каждой старой и новопостроенной церковью как за своей доходной статьей и с особой аккуратностью отмечал в своих приходных окладных книгах об уплате церковных пошлинных денег»1. В костромском издании 1895 г. «Галичская десятина с пригороды» приведены сведения из ранних патриарших книг о церкви в Серапихе, датированные 7136 г., т.е. 1628 г. от Р.Х. В этот и последующие годы вплоть до 1652 г. «данные2 и венечные пошлины платили» то «крестьянин Жеребцова Гришка Третьяков», то просто «человек Жеребцова». Самая же поздняя запись о церкви Преображения Спасова в Серапихе в этом же издании, очевидно, вынутая из ревизской переписи, датируется 1723 г., и речь в ней идет не об уплате налогов, а о поименном списке духовенства и причетников этой церкви: «поп Иван Елисеев, у него сын Михайло, у Михайла сын Никифор, дьячок Андрей Михайлов, пономарь Петр Андреев, приходских 94 двора»3.

Дьячок Андрей Михайлов, хотелось бы думать, не кто иной, как «наш» пра-пра-пра, в трех последующих переписях, II (1745), III (1762), IV (1782) значится крепостным д. Голдино Галицкого уезда Чухломской осады Серапионовой пустыни вотчины генерала Николая Григорьевича Жеребцова4. Вся его большая семья учтена в части ревизской сказки, озаглавленной «Приписанные по желанию церковников от церкви Преображения Господня с. Серапиха». Необходимо прибегнуть к законодательным актам Российской империи, чтобы разобраться, об одном ли и том же Андрее Михайлове идет речь в опубликованных в «Галичской десятине с пригороды» сведениях за 1723 г. и архивно-документальных источниках II, III, IV ревизий, и если об одном, то какие превратности заставили его перейти в податное сословие.

В XVIII в., по традиции прежних времен, в духовное сословие можно было попасть двумя способами: через выборы прихожанами, причем до ревизии 1745 г. позволялось посвящать в сан и податных людей, и через наследственную передачу церковных должностей. Правительственные указы осуждали и первый, и второй варианты, но лучшего, то есть такого же не затратного для государственной казны, предложить не могли. В Духовном регламенте 1721 г. наследственная передача должностей в храмах была объявлена порочной. Но более поздние указы признали это явление жизненно необходимым для процесса подготовки священников и дьяконов через занятие детьми духовенства должностей дьячков и пономарей. В результате к церковным местам стали относиться как к собственности семьи и не только передавать по наследству, но и делать предметом сделок.

В 1723 г. Андрей Михайлов, учтенный в причетнической должности дьячка, относился к низшей степени клира. Его должность не входила в состав церковной иерархии, но обязывала знать грамоту и церковное служение: чтение и пение. Как и другие служители церкви, дьячки проходили посвящение, которое называлось хиротесия. Состоял ли он в родстве с перечисленными рядом с ним попом Иваном Елисеевым и его сыном Михаилом, неизвестно: текст можно трактовать как в пользу этого предположения, так и против. Но если учитывать наследственную преемственность церковников, то он вполне мог быть внуком попа Ивана Елисеева и соответственно сыном Михаила Иванова.

Также в пользу идентификации двух Андреев Михайловых, дьячка и крепостного, можно привести доводы, основанные на анализе состава семьи Степановых, учтенной в ревизии 1762 г. среди крепостных генерала Николая Григорьевича Жеребцова. В возрасте 77 лет Андрей Михайлов пишется во главе семьи, в которой есть два взрослых женатых сына, две дочери и двое внуков. Невольно обращается внимание на то, что оба сына крепостного Андрея Михайлова, Федор и Андрей, женаты первый на «церковничьей дочери», второй на «дьяконовой дочери».

Существовал негласный закон, поддерживающий так называемую кастовость духовного сословия, – закон о браках церковных сыновей на церковных дочерях. Церковному сыну, нарушившему такой закон и женившемуся на светской девице, приходилось иногда отказываться от возможности получить причтовое место. Еще трудней представить, чтобы девушка из духовного звания вышла замуж за крепостного.

О том, что церковь в Серапихе была под покровительством вотчинников Жеребцовых нам известно из патриарших книг XVII в., в которых писано, что церковные налоги в патриаршую казну доставляли «люди» г. Жеребцова. Во многих приходах существовала традиция обеспечения причта ругою, то есть землею от помещика. Скорее всего и положение Андрея Михайлова в вотчине Жеребцова было не совсем уж крепостное, а «особое» в ожидании вакансии. Вероятно, теплилась надежда на официальное возвращение в духовное сословие, если не у самого Андрея Михайлова, то у его сыновей.

А теперь пришла пора разобраться, как семьей Степановых было потеряно причтовое место. Череда указов, начиная с Духовного регламента 1721 г., привела к некоторым ограничениям деятельность церкви как института, захватившего, по мнению Петра I, излишне активные позиции в государстве. 10 августа 1722 г. по указу «О штате церковных служителей при приходских церквях и о положении излишних и безместных в подушный оклад»5 сократили разросшиеся штаты приходских церквей. Теперь на 100–150 дворов прихожан полагалось по 1 попу, а при каждом попе по 1 дьячку и 1 пономарю. «А лишним искать свободных мест». «Может священник сына своего, петь и честь (читать. – Л.П.) искусного, да только единого имети в дьячках или пономарях, а прочих отдавать к другим церквям или в иной честной жития промысел»6.

11 марта 1723 г. вышел указ «О незаписке священников и дьяконов в подушный оклад, но о положении в оный их детей и причетников, и о не позволении строить новые церкви»7. В результате «детей поповских и дьяконских, причетников самих с детьми» с этого времени стали писать в подушный оклад. Неподатными остались только священнослужители (священники и дьяконы). В указе от 12 ноября 1725 г. говорилось: «Церковников, кои остались за определением (т.е. за штатом) и приписаны по их желанию к помещикам и к деревням и положены в подушный оклад, из подушного оклада не выключать и брать с них подушные деньги. А ежели у них есть дети, которые с ними приписаны к подушному окладу, тем быть за помещиками, чтобы впредь архиереи таковых положенных в оклад в попы и дьяконы не посвящали и тем в сборе подушном помешательства не чинили»8.

Из приведенных выше законов становится ясно, что в промежутке между 1723 и 1745 гг. Андрей Михайлов вынужден был записаться в крепостное сословие, в каковом все семейство Степановых9 и учтено по ревизиям 1745, 1762, 1782, 1795 гг. в д. Голдино вотчины дворян Жеребцовых как «приписанные по желанию церковники Преображенской церкви с. Серапиха».

В 1803 г. чухломские владения генерал-майора Петра Николаевича Жеребцова по купчей достались помещице Екатерине Алексеевне Силиной и в ревизской сказке 1811 г. крестьяне д. Голдино учтены за новой госпожой. Незадолго до этого, в 1802 г., большая часть крестьян, и в том числе половина семьи Степановых, была отпущена на волю последним владельцем из Жеребцовых - Петром Николаевичем. По Манифесту 1775 г. при получении отпускной разрешено было вольноотпущенным приписываться к сельским или городским сословиям. Это стало не только правом, но и обязанностью, которую необходимо было выполнить до проведения следующей ревизии.

Из-за отсутствия документальных источников мы точно не знаем, в какое сословие записались вольноотпущенные Степановы по выходе из крепостного состояния. Но то, что в документах середины XIX в. они активно упоминаются как мещане и купцы г. Чухломы и г. Санкт-Петербурга, говорит об их далеко не равнодушной и предприимчивой позиции к своему положению. Из наследственных дел известно, что они владели землей и домами в деревнях Фомино и Голдино Чухломского уезда Костромской губернии, купленных у помещика П. Лермонтова и чухломских мещанок Епифановых, а также двумя торговыми лавками, «состоящими первая в Ямском частном рынке под № 10, и вторая в Литейной частном рынке под №24» города С.-Петербурга.


Porosyatkovskaya L.A. About influence of Russian empire acts on estate change in the first quarter of XVIII century. On an example Chuhlomsky family of Stepanov’s

аннотация / Annotation

Статья посвящена проблемам поиска генеалогической информации о роде в условиях неоднократной перемены представителями этого рода сословия, места приписки, осложненных изменением административно-территориальной принадлежности мест проживания представителей рода и отсутствием или неполнотой базовых архивно-документальных источников.

The article is devoted to search problems of genealogy information about family in conditions of repeated change by representatives of estate a place of the addition, complicated by change of an administrative-territorial accessory of the places of residence of representatives of estate and absence or incompleteness of basic archive-documentary sources.

Ключевые слова / Keywords

Генеалогия, архивы, перемена сословия, реформы Екатерины II, Чухлома, Серапиха. Genealogy, archives, estate change, reformes of Catherine II, Chuhloma, Serapiha.