ОБ УПОТРЕБЛЕНИИ КРЕСТЬЯНСКИХ ПРОЗВАНИЙ И ФАМИЛИЙ В ДОКУМЕНТАХ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА КОСТРОМСКОЙ ОБЛАСТИ XIX в.

| 09 Сентября 2009

В рамках служебных обязанностей автор занимается созданием электронной базы данных по истории и генеалогии податных сословий, в связи с чем просматривается большое количество архивных источников церковного, административного, полицейского учета, таких как исповедные росписи, брачные обыски, обывательские, окладные книги, посемейные, призывные, рекрутские списки и т.д., а также законодательные акты Российской Империи. Накопились некоторые наблюдения по заявленной теме, которые изложены в настоящей статье.

На мой взгляд, существует некий конфликт между понятиями «фамилия» и «прозвание», или «прозвище» в исследованиях по истории разных сословий периода XIX в. Например, Унбегаун в известной монографии «Русские фамилии» разделяет эти два понятия: фамилию носят привилегированные сословия, прозвание - податные. А если учесть, что по статистике Всероссийской переписи 1897 г. у 75% населения, в основном крестьянского, отсутствовали фамилии, то возникает вопрос, а что же их заменяло?

Интерес к этой теме возник при знакомстве с архивным документом 1909 г. из фонда Костромской духовной консистории, в которой слушалось дело крестьянина Ковернинской волости д. Большие Мосты Дмитрия Алексеева о восстановлении фамилии Аничев в записи о его браке в метрической книге Ильинской церкви с. Ковернино Макарьевского уезда за 1891 г.1, т.е. спустя почти 20 лет. В записи у жениха отсутствовала фамилия (у невесты - тоже, но о ней речь не шла).

По делу был назначен следователь - священник Костромской епархии Иоанн Крылов, который сделал запрос в Ковер-нинское волостное правление и опросил деревенских жителей, соседей Дмитрия Алексеева.

Свидетельства давались под присягой. Крестьянин д. Большие Мосты Евгений Максимов Шабанов показал, что «отец Дмитрия и его брат носят фамилию Аничев, с самим же Дмитрием Алексеевым дел не имею и хорошо фамилии ему не могу сказать». Крестьянин соседней деревни Большие Талицы Яким Ермолаев Смирнов сообщил: «Отец его, крестьянин д. Большие Мосты Алексей Николаев и брат его Савелий Алексеев носили фамилию Аничевых».
Без присяги опросили крестьянина д. Большие Мосты Ивана Тарасова Прянишникова, старообрядца по тайному священству, грамотного, который показал: «Мне известна фамилия крестьянина Дмитрия Алексеева с давних пор - Аничев, брат его Савелий Алексеев, носит тоже фамилию Аничев».
Волостное же правление сообщило, что в посемейном списке у крестьянина Дмитрия Алексеева никакой фамилии не значится, т.е. факты в показаниях крестьян и волостного правления не совпали.

Посемейный список на крестьян д. Большие Мосты, к сожалению, в фондах Костромского архива не сохранился, зато возникла идея просмотреть формуляры различных учетных документов и проанализировать формулировки граф, в которые вносили имена крестьян.

Известно, что посемейные списки пришли на смену ревизским сказкам и выполняя, как и сказки, функцию учета податного населения, составлялись однажды и дополнялись на протяжении многих лет. Новые списки заводили тогда, когда внесение поправок становилось затруднительным.

Нужная нам графа формуляра посемейного списка2 звучит так: фамилия (прозвание), имя, отчество или имена, если есть несколько. В других графах - отметки о тех, кто окажется слепым на оба глаза, немым, глухонемым или умалишенным, возраст и т.д.3
 
Именные списки дворовых людей4, писанных по 10-й ревизии при селениях, были введены после отмены крепостного права, формуляр включал графу, состоящую из имени и отчества.
Призывные списки по рекрутским наборам5 содержали графу: имя, отчество, семейное прозвание.

Приемные росписи помещичьих крестьян6 на призывных участках: имя, отчество, прозвание ратника.

Семейные рекрутские списки7, вторая графа формуляра: имена, отчества и «родовые прозвания мужеского пола душ рекрутской повинности подлежащих».
В формуляре Именных списков отставных нижних чинов8, приписанных в звание государственных крестьян, есть графа: имена, отчества, фамилии. То же в списке запасных нижних чинов: имена, отчества, фамилии.

Напрашивается вывод о том, что в формулярах учетных документов на крестьян середины XIX в. встречаются оба понятия: и фамилии, и прозвания.

Обратимся за некоторыми разъяснениями к законодательным актам. В сенатском указе от 12 августа 1818 г. «О духовном завещании действительного тайного советника Державина» уточнялось значение понятия «фамилия»: «Нельзя иначе понимать употребление в законе слова фамилия как семья, род (familia), а не прозвище или прозвание (nomen), что ясно доказывают семь пунктов указа 1714 года, где бездетный волен отдать имущество за неимением мужеской линии, одной из своих родственниц с такой же фамилией, при условии, что муж возьмет ее фамилию после замужества»9.

Из закона следует, что фамилия - это семейная принадлежность и, как и наследство, передается потомкам. То есть в том случае, если некое прозвание крепко «приставало» к членам семьи и передавалось из поколения в поколение, то оно в какой-то момент могло приобрести статус фамилии.

Вот яркий пример очевидного прозвания, укрепившегося за членами семьи и потомками, в том числе современными. Впервые прозвание Шлюндины упоминается в документах последней ревизии 1858 г. на казенных крестьян д. Хмелевка Мар-ковицкой волости Макарьевского уезда. С этим прозванием записан глава большой семьи, Григорий Васильевич Шлюндин. В известном толковом словаре Владимира Даля рассматривает-ся вариант старорусских глаголов «шлындать» и «шляндать», имеющих значение бродяжничать. В предыдущей ревизской сказке, 1850 г., семья не имела еще прозвания, главой семьи был записан старший брат Григория Васильевича, Матвей Васильевич. В графе «из того числа выбыло» напротив имени Матвея Васильевича запись: сослан в Сибирь на поселение в 1846 г. за бродяжничество.

Для того чтобы прозвание стало фамилией, требовались определенные условия. Что же для этого требовалось? На этот вопрос ответил все тот же документ консистории по делу о намерении крестьянина Дмитрия Алексеева восстановить фамилию Аничев в метрической записи, а точнее резолюция консистории на документе: «...Опрошенные на следствии свидетели хотя и показали, что он, крестьянин Дмитрий Алексеев, его брат и отец носили и носят фамилию Аничевых, но в своих показаниях не указали на такие факты, по которым можно было бы судить, что эта фамилия родовая, носимая дедами и другими ближайшими кровными родственниками, а не одно из обычных в крестьянском быту прозваний, которых иногда у одного и того же лица бывает несколько. Произведенным расследованием выяснено, что крестьянин д. Большие Мосты Дмитрий Алексеев ни в церковных, ни в волостного правления документах не значится с фамилией Аничев. Посему епархиальное начальство не усматривает достаточных законных оснований в восстановлении фамилии в метрической записи
0    бракосочетании».

Подводя итог, можно сказать, что для того, чтобы прозвание приобрело статус фамилии, требовалось соблюдение следующих условий: принадлежность прозвания или прозвища членам одной семьи, его передача из поколения в поколение и официальное употребление прозвания в документах.

Примечания

1    Государственный архив Костромской области (ГАКО). Ф. 130. Оп. 8. Д. 74.

2    Там же. Ф. 200. Оп. 8. Д. 164. Л. 842-848.

3    Там же. Посемейные списки крестьян Вуйского уезда, б/д.

4    Там же. Оп. 6. Д. 1467. Л. 12-23.

5    Там же. Ф. 292. Oп. 1. Д. 125 (Яковлевская вол. Нерехтский у., 1843 г.).

6 Там же. Ф. 1273. Oп. 1. Д. 1. (Макарьевский у., 1855 г.).

7    Там же. Ф. 292. Oп. 1. Д. 949 (с. Игнатовское с дд. Яковлевской вол. Нерехтского у. [1865] г.).

8    Там же. Ф. 200. Оп. 6. Д. 1470. Л. б/н (Костромская губерния, 1865 г.).

9    ПСЗ. I. 1818. Т. 35. № 27468.