«ПИШИТЕ ТО, ЧТО Я ПРИКАЗЫВАЮ». ОСОБЕННОСТИ МАССОВОЙ РЕПРЕССИВНОЙ ОПЕРАЦИИ ПО ПРИКАЗУ 00447 В г. КРАСНОКАМСКЕ

Автор: А.Н. КАБАЦКОВ, И.Ю. ФЕДОТОВА | 03 Августа 2010

Статья посвящена анализу архивных материалов Пермского государственного архива новейшей истории, раскрывающих технологию организации массовых репрессий в небольшом уральском городе в декабре 1937-го - январе 1938 гг. В центре внимания деятельность сотрудников Пермского горотдела НКВД по организации целевых репрессий против татар (бывших «кулаков», высланных в 1930-1931 гг. из ТАССР на поселение). Архивные документы позволили реконструировать локальную операцию против жителей Краснокамских поселков. Статистические данные позволили составить социальный портрет «жертв репрессий». Арестованные Пермским ГО НКВД так называемые «диверсанты» и «шпионы» оказались рабочими, по преимуществу уроженцами ТАССР, равномерно распределенные по всем основным возрастным категориям трудоспособного населения.

Based on archival materials of the Perm State Archive of Contemporary History the authors investigated the technologies of mass repressions in the small Urals city of Krasnokamsk in December 1937 – January 1938. To analyze the selected episode of the Great Terror: the
repression of the former "kulaks", exiled to the Urals in 1930/31 from
Tatarstan. Among the victims of the operation dominated construction
workers of different skills for all ages, mainly men.

Ключевые слова / Keywords
Сталинские репрессии, рабочие, трудпоселенцы, НКВД, массовая операция. Stalin’s repression, workers, People's Commissariat of Internal Affairs, wholesale operation.

1937 г. вошел в историю СССР в качестве особого символа жестоких сталинских репрессий. Одним из ключевых политических решений, инициировавших массовый террор в тридцатые годы, был оперативный приказ № 00447 наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов». Этот документ определил идеологию и масштабы репрессивной кампании 1937-38 гг. В качестве объекта репрессий были обозначены «бывшие кулаки», классовые враги советской власти, собирающие вокруг себя разрозненные группы контрреволюционных элементов: «В деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, мусаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п.» .

Посредством приказа № 00447, репрессированное и ограбленное в 1929-1931 гг. крестьянство вновь превратилось в классового противника, собирая вокруг себя разрозненных противников советского строя. Идеологию «похода против кулаков» неоднократно воспроизводили в качестве естественного оправдания своих действий бывшие следователи НКВД, арестованные за «перегибы» в 1939 г. Один из них, М.И. Аристов, входивший в 1937-1938 гг. в одну из следственных бригад Пермского ГО НКВД, на допросе 15 апреля 1939 г. сообщал: «Пока речь шла о кулаках, белогвардейцах, карателях, я, как уже говорил на предыдущем допросе, не сомневался в правильности проводимых методов ведения следствия, т.е. в тех установках, которые давал нач. отделения Королев и верил, что это действительно диктуется директивами вышестоящих органов, т.к. Королев и нач. горотдела Левоцкий всегда ссылались, что на это есть специальные указания ЦК ВКП (б) и Народного Комиссара внутренних дел» . Ссылаясь на кулацкий состав репрессированных, М. Аристов и другие работники НКВД воспроизводили общее мнение следователей, проводивших массовые аресты в 1937-1938 гг., что классовый враг – это естественный противник, против которого легитимными будут любые средства борьбы.

Приказ № 00447 предполагал организованное проведение арестов. Предписывалось составить списки выявленных врагов. Проводилась их классификация, на 1 и 2-ю категории. Включенные в списки для ареста по 1 категории, то есть людей наиболее враждебно настроенные к советской власти, подлежали расстрелу. Лица, подпадающие под 2-ю категорию, как менее опасные, должны были быть приговорены к заключению в лагеря на 8 или 10 лет. Для регионов вводились лимиты на арест по 1 и 2 категории. Для Свердловской области было запланировано к аресту 4 000 человек по первой категории и 6 000 человек по второй . В приказе было указано, что утвержденные цифры являются ориентировочными. Для местных органов НКВД это замечание позволило проявить инициативу и увеличить число проведенных арестов. Уже 15 августа 1937 г., через 10 дней после официальной даты начала операции, начальник УНКВД по Омской области Г.Ф. Горбач шлет в Москву телеграмму с первыми отчетами о перевыполнении плановых цифр почти в два раза (планировалось 1 000 человек по первой категории и 2 500 человек по второй категории, а отчитывается о 5 444 арестованных) и просьбой об увеличении лимитов по первой категории до 8 000 человек . В Прикамье, составлявшем лишь часть Свердловской области, с августа 1937 г. по октябрь 1938 г. (когда реально закончились аресты по этой массовой операции) было репрессировано 7 959 человек .

Сроки и методы реализации приказа изначально были нацелены на ускорение следствия и быстрое вынесение приговоров. На операцию отводилось 4 месяца. Вряд ли московское руководство ожидало и планировало упомянутое перевыполнение плана, которое потом продемонстрировали областные и республиканские органы НКВД. Для соблюдения сроков, с учетом предшествующей практики арестов и ведения следствия по 3-6 месяцев для группы в несколько человек, приказом № 00447 предусмотрены были упрощенные процедуры ареста, ведения следствия и вынесения приговора.

Территория края, республики или области должна была быть поделена на оперативные сектора. Для работы в каждом секторе создавалась специальная оперативная группа, решавшая целевую задачу – выполнение приказа № 00447. Руководителем оперативной группы предполагалось назначать кого-то из регионального управления НКВД. Местные начальники районных и городских отделений могли возглавить оперативную группу лишь в качестве исключения. Оперативным группам могли быть приданы (подчинены) войсковые или милицейские подразделения. Для вынесения приговоров в регионах учреждались особые внесудебные органы – Тройки .

Фонды Пермского государственного архива новейшей истории (ПермГАНИ) сохранили следственные дела, заведенные сотрудниками НКВД на арестованных в 1937-1938 гг. В этих архивно-следственных делах содержится обширный пласт исторических документов, позволяющих реконструировать технологию репрессий в рамках кампании 1937-1938 гг. Отметим, что репрессии по приказу № 00447 в Пермском регионе уже были объектом изучения историков. Исследовательская группа под руководством профессора О.Л. Лейбовича в составе А.А. Колдушко, А.И. Казанкова, В.В. Шабалина, А.В. Чащухина, А.С. Кимерлинг, Г.Ф. Станковской, А.Н. Кабацкова, С.А. Шевырина проводила комплексный анализ массовой операции 1937-1938 гг. на территории Прикамья. Результаты этого исследования были опубликованы в коллективной монографии: «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937-1938 гг. (М.: РОССПЭН, 2009. 318 с.). В книге изложены результаты работы пермской группы по проекту, инициированному Германским историческим институтом в Москве в 2005-2007 гг. Взгляд на массовые репрессии с опорой на документы архивно-следственных дел позволил пермским исследователям обратить внимание на технологию осуществления репрессий в регионе, на связь массовых репрессий и политических кампаний против партийного и хозяйственного аппарата, на идеологический контекст кампании против «кулаков», а также отметить, что аресту подвергались в основном рабочие и служащие советских предприятий.

Документальную базу данного исследования составляют материалы следственных дел, оформленных органами НКВД на жителей Краснокамска. В настоящий момент архивно-следственные дела находятся на хранении в ПермГАНИ. Помимо следственных документов (протоколы обыска, опись имущества арестованного, протоколы допроса, анкеты арестованных, различные справки с предприятий, от поселкового коменданта, из сельсовета и другие документы) в делах хранятся материалы более поздней эпохи. Среди них можно выделить выписки из протоколов допроса в 1939 г. бывших оперуполномоченных НКВД, участвовавших в арестах и подготовке материалов для тройки в 1937-1938 гг. В групповых делах, как правило, имеется обширный свод бумаг 1950-х гг., касающихся реабилитации репрессированных.

В работе преимущественное внимание уделено выпискам из протоколов допроса оперуполномоченных НКВД, так как, оправдываясь перед бывшими коллегами за вольности 1937-1938 гг., они пространно рассказывали о «кулацкой операции», стремясь вызвать сочувствие следователя и одновременно переложить ответственность за «нарушение социалистической законности» на начальство или коллег по чекистскому цеху.

Органы НКВД в Прикамье трудились ударными темпами и к началу зимы 1937-1938 гг. арестовали 5 097 человек. В декабре произошел очередной подъем репрессий. За декабрь-январь в Прикамье было арестовано 2 210 человек. Из них 1 662 человека по роду занятий, записанному в анкете арестованного, можно отнести к категории рабочих. Это 46,6% от всего числа рабочих, репрессированных в рамках массовой операции по приказу № 00447 за 1937-1938 гг. на территории Прикамья .

Краснокамские работники строек и промышленных предприятий составляют часть этих рабочих. В 1930-е гг. Краснокамск сложно было бы назвать городом в современном смысле этого слова. Город-спутник будущего областного, а затем и краевого центра г. Перми только формировался. В 1930 г., в четырех десятках километрах от Перми, началось строительство Камского целлюлозно-бумажного комбината. Постройка велась силами трудпоселенцев, высланных из разных регионов страны в ходе компании по раскулачиванию. Среди трудпоселенцев заметную долю составляли уроженцы ТАССР. Рабочий поселок Бумстрой, в котором жили строители комбината, был переименован в 1933 г. в Краснокамск. В 1936 г. была запущена Закамская ТЭЦ-5, начался выпуск продукции на фабрике Гознак.

Обнаруженная в этом регионе нефть, определила еще одну промышленную специализацию региона – Краснокамск стал опорной базой для развития нефтяных месторождений района. Новые промышленные стройки вели к увеличению числа трудпоселков. Некоторые из новых поселений к 1937 г. обзавелись самоназванием – поселок Майский, Новый поселок, поселок Запальта, другие назывались по имени предприятия – поселок Гознакстроя или безлико - Рабочий поселок. В 1937 г. общего городского пространства, единой культурной среды в этих поселениях еще не было. Работники предприятий предпочитали определять свое место проживания согласно топонимике поселка.

Формально это поселение входило в состав Пермского района и контролировалось горотделом НКВД. В протоколах допроса место жительства арестованного, как правило, обозначалось: «г. Краснокамск, тр. пос. Гознака…» . В обвинительном заключении по следственному делу № 36358 по обвинению Тиунова Алексея Гавриловича и др. жителей Краснокамска в количестве 67 человек поселение обозначается то как «пос. Краснокамск», то как «гор. Краснокамск», что свидетельствует о некоторой неопределенности статуса этой территории для пермских следователей НКВД . Официальный статус города Краснокамску был присвоен 7 октября 1938 г. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР .

На допросах в 1939 г. работавшие по краснокамской операции следователи НКВД упоминали о сотнях арестованных: «…по Краснокамску было арестовано около 750 чел.» - давал показания бывший оперуполномоченный НКВД М.И. Аристов . Начальник следственной бригады, проводившей массовые аресты в Краснокамске, Павел Михайлович Королев указывал, что его бригадой было арестовано 535 человек . Кроме этого, про 100 произведенных арестов упоминается в ходе допроса бывшего начальника 4 отдела Пермского ГО НКВД Михаила Александровича Тюрина . Еще на 150 арестованных Особым отделом 82-й стрелковой дивизии НКВД во главе с Ф.П. Мозжереным указывает А.М. Аликин. Цифры, воспроизводившиеся бывшими следователями на допросах 1939 г., указывают на масштаб краснокамских репрессий и их целевой, организованный характер.

Районные следователи представляли собой низовую часть производственной цепочки НКВД, осуществлявшей репрессии. На оперативных совещаниях их устно информировали о плановых нормативах по аресту и сообщали «темы» обвинений, по которым надо было добиваться признания. Бывший оперуполномоченный ОО ГУГБ НКВД УралВО Н.П. Голдобеев узнал о целях осеннее-зимней кампании по разоблачению инобазы на оперсовещание работников Особого отдела 82-й стрелковой дивизии, как об очередной директиве из Свердловска. Его непосредственный начальник Ф.П. Мозжерин в качестве стимулирования активности подчиненных, дополнил директиву властным окриком: «…если обнаружится человек иной национальности – поляк, харбинец и т.п., будет отвечать оперуполномоченный, обслуживающий данную войсковую часть» .

Директива из Свердловска, объявленная местным руководством на оперативном совещании, заменяла районному следователю текст оригинального приказа наркомата внутренних дел. Поэтому детали различных постановлений и указов, нацеленных на арест «белогвардейцев», «социалистов-революционеров» или «иностранных шпионов» для местного следователя превращались в пункты «признательных показаний арестованного».

Фактически в Краснокамске с августа 1937 г. по октябрь 1938 г. было арестовано 1 016 человек .

Аресты краснокамских рабочих проводились Пермским горотделом НКВД (892 чел. – 87,8% от всего массива арестованных краснокамцев), Особым отделом ГУГБ НКВД 82-й стрелковой дивизии (91 чел. – 9% от всего массива арестованных краснокамцев), Прокуратурой г. Перми (5 чел.) , Пермским ОДТО ГУГБ НКВД железной дороги им. Кагановича (3 чел.) , 1 человека арестовали милиционеры оперпункта ж/д ст. Пермь-1 и на 24 человека в базе данных не содержится указания на орган, производивший арест .

Если судить по оформлению документов архивно-следственных дел, то первый арест в Краснокамских поселках особым отделом 82 дивизии был произведен 31 августа 1937 г., следующий – 2 октября 1937 г., потом уже только в декабре (23 декабря 1937 г.) и последний арест – 19 февраля 1938 г. 83 человека из арестованных ОО ГУГБ НКВД 82-й СД были арестованы 31 декабря 1937 г. 89 человек из арестованных Особым отделом – уроженцы ТАССР, 88 чел. из них арестованы в декабре 1937 г. – январе 1938 г.

Пермский горотдел НКВД основные аресты в Краснокамских поселках производил в декабре 1937 и январе 1938 гг: 692 ареста (77,6% от числа арестов этого органа НКВД в Краснокамске с августа 1937 по октябрь 1938 гг.).

Всего за декабрь-январь репрессиям подверглось 802 жителя Краснокамска, что составляет 78,8% от всего массива репрессированных на этой территории во время массовой операции по приказу № 00447, т.е. с августа 1937 г. по октябрь 1938 г.

Таким образом, можно считать аресты краснокамских рабочих особой локальной операцией, проведенной Пермским горотделом НКВД совместно с особым отделом ГУГБ НКВД 82 СД в период с декабря 1937 г. по январь 1938 г.

Материалы допросов бывших следователей позволяют реконструировать цели «краснокамской операции» и методы работы следственной бригады.

По воспоминаниям М.И. Аристова, краснокамскую операцию предваряла директива-шифровка из Свердловска: «…в которой будто бы предполагалось произвести арест 3 000 человек контрреволюционного элемента, в связи с этим Королев предложил готовиться к операции» . Более подробно про директиву Дмитриева вспоминал следователь Особого отдела НКВД 82 стрелковой дивизии Н.П. Голдобеев: «Бывш[им] руководством УНКВД по С[вердловской] О[бласти] Дмитриевым в декабре 1937 года была спущена директива, проработанная на оперсовещании Особдива, где требовали «усиления» следственной работы, следователей клеймили, что они допускают показания обвиняемых, где они признаются в антисоветской агитации. В директиве ставится точка над И (так в тексте – прим. авторов) утверждая, что это не просто антисоветские агитаторы, что татары и кулаки – это база иноразведок, это шпионы и диверсанты, поэтому нельзя ослаблять преступления.

На основании этой директивы проводились операции по татарам, эту операцию проводил и Особдив 82 в Краснокамской ссылке с 31.XII.37г. на 1.1.1938 года» .

В поселках Краснокамска заметную часть жителей составлял национальный контингент трудпоселенцев, высланных в 1930 1931 гг. из ТАССР. Выговор от руководства заставил начальника Пермского горотдела НКВД Левоцкого сделать их объектом особой операции. Спешно была сформирована следственная бригада для выполнения нового задания. Руководить следственной бригадой было поручено начальнику 4-го отдела Пермского ГО НКВД Королеву . Взбучка, заданная пермским чекистам, видимо, была серьезная, так как к операции против татар подключился Особый отдел 82-й стрелковой дивизии во главе с Мозжериным.

Оперуполномоченный М.Д. Аристов оказался вовлечен в краснокамскую операцию во многом случайно. Он «курировал» завод № 98 от Пермского ГО НКВД. Как и все оперативные работники был вызван на совещание в горотдел, где и узнал о новой операции. Видимо, Краснокамск был обозначен в качестве объекта для проведения арестов на этом же совещании, для чего туда, сразу после совещания, отправился заместитель начальника Пермского ГО НКВД Василий Иванович Былкин . Завод № 98 находился по пути в Краснокамск, и, подвозя Аристова к месту работы, Былкин устно поручил ему «произвести срочный учет контрреволюционного элемента, который может служить базой для иностранных разведок». Тут же в разговоре были определены социальные параметры будущей «инобазы»: «В эту категорию относились: кулаки, белогвардейцы, каратели, лица, имеющие компрометирующий материал и лица, исключенные из членов партии» . Список, составленный Аристовым подверстали к краснокамской операции, а ему поручили проводить допросы и оформлять дела на арестованных трудпоселенцев.

Показания, данные на допросе в 1939 г. бывшим сотрудником Пермского НКВД А.М. Аликиным, подтверждают целевой арест трудпоселенцев из ТАССР в качестве иностранных шпионов: «Из числа арестованных по так называемой базе иностранных разведок, в декабре месяце 1937 г. или январе 1938 г., Особый отдел во главе с Мозжериным арестовал более 150 человек татар, трудпоселенцев, а также несколько человек пермских татар, работающих в местном Военторге» .

Тот же В.И. Былкин, раскрывает детали полученных ориентировок от начальства: «…По кулацким делам я был следующим образом ориентирован со стороны Левоцкого и Управления НКВД: Если кулаки прибыли на Урал с западных границ, то от них надо, главным образом, добиваться признаний о шпионаже в пользу Польши и Румынии. Если же кулаки прибыли на Урал из Татарии, то с них надо добиваться признаний о их связях с японской разведкой. Помню, Управление НКВД ориентировало Горотделы протоколом, полученным у какого-то татарина (фамилию не помню). Из этого протокола было видно, что в Харбине под руководством быв. Уральских торговцев Тафуровых действует националистический татарский центр, который в Казань и в районы кулацких ссылок (татарских) засылают свою агентуру для организации повстанческих ячеек» .

Обязательным элементом проведения операции было составление списков. Обыденность ситуации, когда в автомобиле заместитель начальника горотдела поручает рядовому сотруднику составить список на арест, демонстрирует нам, что технология проведения таких кампаний в органах НКВД уже была отработана. Список на арест позволял рационализировать процесс изъятия контрреволюционного элемента. Включение человека в список было делом случая. В краснокамской операции при составлении списков были задействованы данные на трудпоселенцев, содержащиеся в комендатуре поселков: «Должен сказать, - сообщал на допросе в 1939 г. бывший оперуполномоченный Аликин, - что операция по татарам проведена Особым Отделом явно вражеским способом, вызвавшим много недовольства среди населения. Чтобы арестовать этих татар, Мозжерин командировал в Краснокамск (место расположения трудссылки) Бурылова Д.А. Последний, так как в Особом отделе на указанных татар никаких компрометирующих материалов не было и даже не были известны их фамилии, прибыв в Краснокамск, обратился в комендатуру трудпоселка с тем, чтобы ему предоставили списки и личные дела находящихся в трудпоселке татар. Получив эти документы, Бурылов на «глазок» стал подбирать людей для предполагаемого ареста.

Архивные источники позволяют вполне определенно утверждать о целевом характере операции, проведенной пермскими чекистами в Краснокамских поселках в период с декабря 1937 по январь 1938 г. В то же время, следует отметить, что по механизму реализации, по методу подготовки ареста, по фальсифицированному проведению следствия и осуждению посредством внесудебного заседания Тройки при УНКВД Свердловской области - Краснокамская операция воспроизводила типичную технологию организации репрессий, разворачивавшихся в Прикамье в 1937-38 гг. по приказу № 00447. В этом отношении, аресты в рабочих поселках Краснокамска можно считать прямым продолжением «кулацкой операции».

Выполнения директивы от свердловского начальства чекистами Пермским ГО НКВД было организовано очень оперативно. Оперуполномоченные горотдела и особого отдела 82 СД составили списки, провели аресты, сочинили протоколы допросов, добились подписи арестованных под признательными показаниями и «раскрыли» опасную сеть шпионов и диверсантов, состоящую из бывших белогвардейцев, кулаков и прочих антисоветских элементов, т.е. сделали все те шаги, что ожидало от них руководство.

Эта технология проведения следствия, организации арестов и репрессивной кампании в целом, не была запланирована в кремлевских кабинетах. Она создавалась оперуполномоченными следственных бригад под влиянием ситуации – плановых цифр на арест, сокращенных сроков оформления дел, постоянных окриков начальства и внутреннего страха за себя, из-за боязни оказаться на месте тех, кого «изъяли» и «протащили». Подчиненных, кто медлил с адаптацией к поменявшейся ситуации, всегда мог подбодрить начальственный окрик: «Пишите то, что я приказываю».

Особенностями краснокамской операции стало проведение ее особенно ударными темпами: в сжатые сроки, за несколько недель, было арестовано более тысячи человек фактически из одного поселения. Также быстро как арестовывали, на основную массу из них были подготовлены следственные дела и обвинительные заключения, а тройка при УНКВД Свердловской области вынесла приговор.

Краснокамская операция выделялась среди иных подобных компаний своим ярко выраженным этническим характером. Основным объектом репрессивных мероприятий пермских чекистов стали уроженцы Татарстана. При этом в официальных приказах Наркомата внутренних дел об операции против «кулаков» или национальных операциях «по разгрому шпионско-диверсионных контингентов» из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финнов, харбинцев, китайцев и др. нет никаких упоминаний о национальном контингенте татар. Эту «специфику» можно считать заслугой областного начальства, стремящегося действовать на опережение официальных приказов столичного руководства и ведущего поиск новых социальных групп, на которые можно направить энергию подчиненных, чтобы «вскрыть» там очередную сеть «шпионов и диверсантов».