Автор: Н.В. Тишина | 13 Января 2019

Н.В. Тишина

Москва

ФОНОДОКУМЕНТАЛЬНОЕ НАСЛЕДИЕ Л.Н. ТОЛСТОГО В ГОСУДАРСТВЕННЫХ АРХИВАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Статья посвящена источниковедческому анализу фонодокументов с записями голоса Л.Н. Толстого с целью установления истории возникновения записей, их датировки, получения сведений об адресатах. В работе рассмотрены перспективы их использования в научных и культурных целях.

Ключевые слова: источниковедческий анализ, фонодокументы, Л.Н. Толстой

Целью статьи является характеристика группы фонодокументов с записями голоса Л.Н. Толстого. Документы данной группы являются наиболее уникальными из всех сформированных групп и более всего привлекают внимание для научного изучения. В них записан и навеки запечатлен голос великого писателя.

Анализ документов проходил в несколько этапов. На первом этапе было произведено выявление документов в архиве, затем проведена научная систематизация документов по сформированным рубрикам и на заключительном этапе была осуществлена источниковедческая критика документов, проанализированы особенности их происхождения и содержания.

За основу поиска документов был взят систематический каталог архива. Сведения о документах данной группы (голос Л.Н. Толстого) были обнаружены в рубриках каталога - «Эпос», «Хроникально-документальные записи», «Публицистика и детская литература» (подрубрика «Воспоминания»), «Выступления. Очерки. Статьи. Интервью». Затем дополнительно были изучены сведения именного каталога, где поиск необходимых документов осуществлялся по имени автора/исполнителя. Далее полученные данные были сверены с уже имеющимися сведениями, полученными в результате поиска фонодокументов по систематическому каталогу. В результате выяснилось, что ряд произведений (Г-51412-2) не нашел отражение в систематическом каталоге (см. Приложение).

Неточности и уточнения, выявленные при сравнении имеющихся данных с данными описей, не имели принципиальный характер (указывалась дата перезаписи вместо даты записи), поэтому рассматриваться не будут.

Затем в соответствии с данными, имеющимися в собраниях сочинений Л.Н. Толстого и в справочной литературе, были уточнены названия и жанры произведений писателя. И далее документы данной группы были сформированы в рубрики «Повести», «Рассказы, сказки и басни для детей», «Публицистика», «Религиозно-философские труды», «Хроникально-документальные записи».

Рубрика «Повести» содержит следующие документы: запись рассказа «Воров сын» (Г-47349-1), записи рассказа «Сила детства» (Г-47513-2; 51412-1; 61490-1), записи «Рассказа о человеке без ног» (М 7433-1, Н-482; 194 (1-4), Г-47513-2; 51412-1; 61490-1). Среди сведений, полученных из научно-справочного аппарата, к документам отсутствовали сведения о дате записи, имелись неточности в названиях произведений. Так, указание на дату записи имели только записи «Рассказа о человеке без ног» (М 7433-1, Н-194 (1-4)) – 1908 г. К записям Г-47513-2, 51412-1, 61490-1 указывалось название – притча «Несчастный человек», что не соответствовало действительному названию произведения.

Рубрика «Рассказы, сказки и басни для детей» содержит четыре записи сказки «Волк» (см. Приложение), причем один из документов имеет указание на дату – 1895 г., а другой (М 10398) содержит неверное название - «Сказка о Волке».

Большое количество документов содержит рубрика «Публицистика». Здесь представлены четыре записи статьи-манифеста «Не могу молчать» (вариант начала статьи), отрывок «Искусство есть вернейший признак», письма Неизвестному (Владимиру Н.), Е.М. Бабецкому, П.Н. Воронову, Н.В. Давыдову, М.М. Докшицкому, М.С. Дудченко (два письма), А.В. Калачову, А.Ф. Кони, Т.А. Кузминской, М. Лоскутову, Н.А. Мартынову, А.Ф. Никитину, Я.И. Панфилову, Приман, И.А. Самсонову, С.К. Силуянову, О.К. Толстой, И.М. Трегубову, Э.Р. Стамо, С.А. Стахович, В.А. Шейерману (см. Приложение). На пластинке Г-51412 представлено наибольшее количество писем, за исключением писем Толстой и Самсонову, которые имеются только на одной пластинке (Г-47349).

В каталогах и описях сведения о дате записи имела только запись Н-194 с письмами Воронову, Дудченко (два письма), Калачеву, Кони, Кузминской, Лоскутову, Панфилову, Стахович, где значилось: 1908 г. Имелись неверные инициалы адресатов: Э.М. Стамо (Г-47349-2), Т.А. Кузьминская (на всех записях) и неточные названия: «Искусство есть важнейший признак» (Г-47349-1). Сведения об адресате указывались только к письмам Воронову и Лоскутову.

В рубрике «Религиозно-философские труды» представлены записи произведений «Жизнь моя накоротке» (Г-47349-2), «На каждый день» (Ф. 36, оп. 1 «г», № 99,246, 259; Г-61490-2), «Что такое религия» (Ф. 36, оп. 1 «г», № 99, 719, 1366). В данных научно-справочного аппарата архива отсутствовали сведения о дате записи «Жизнь моя накоротке».

К рубрике «Хроникально-документальные записи» (подрубрика «Говорит Л.Н. Толстой») отнесено «Обращение к мальчикам-учащимся Яснополянской школы». В архиве имеется семь фонодокументов с данной записью (см. Приложение)•. В НСА не имеется сведений о дате этой записи.

Как видно, сведения, почерпнутые из каталогов и описей, не дают полных и точных данных об отобранных для работы записях произведений. И на первом этапе источниковедческого исследования было необходимо непосредственно ознакомиться с содержанием фонодокументов (путем прослушивания) и изучить сведения, относящиеся к носителям информации (обложкам грампластинок и т.п.).

Прослушивание фонодокументов позволило получить первые ценные и важные сведения о записях. Так, записи М 4204 и М 10398 содержат интервью с Л.А. Шиловым, звукоархивистом, занимавшимся восстановлением голосов русских писателей и поэтов. Из его повествования становится известным, что первая запись голоса Л.Н. Толстого была осуществлена еще в 1895 г., а фонограф появился у писателя в 1908 г. Выяснилась и ошибка в названии сказки «Волк», диктор говорит: «Сейчас прозвучит сказка о волке». И было установлено, какой это фрагмент сказки.

Также ценные сведения были получены при ознакомлении с грампластинкой «Говорит Лев Толстой» (Г-51412). Она содержит приложение – тексты фонографических записей. Таким образом, были установлены точные даты записи писем и инициалы адресатов (кроме писем Толстой, Самсонову и Панфилову, которые не представлены на пластинке).

На следующем этапе источниковедческой критики предполагалось установить сведения о первоисточнике, обстоятельства происхождения документов.

Первоисточником для фонодокумента является первая по времени звукозапись. Для документов данной группы это – записи, осуществленные на фонографические валики и грампластинки в 1895-1909 г. Фоновалики, обнаруженные в государственном музее Л.Н. Толстого, большей частью находятся в плохом физическом состоянии (разбиты или повреждены), а пометки на самих этикетках крайне неразборчивы. Поэтому содержание валиков невозможно было бы выявить самостоятельно.

Но основательная исследовательская работа по выявлению валиков (находящихся в нашей стране), их реставрации и установлению содержания была проведена и описана уже упоминавшимся звукоархивистом Львом Алексеевичем Шиловым.

Исследователем было установлено, что в архиве Пушкинского дома хранится запись чтения Л.Н. Толстым рассказа «Кающийся грешник» на трех валиках. Двадцать два валика хранились в музее-усадьбе Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. В 1940-х часть записей была восстановлена на фабрике звукозаписи всесоюзного радиокомитета. По воспоминаниям М.Л. Поляновского, корреспондента газеты «Правда», 17 ноября 1940 г. фонограф, ставший музейным экспонатом, был извлечен и передан на фабрику звукозаписи. В студию позвали друга и секретаря писателя Н.Н. Гусева и сына Толстого Сергея Львовича, которым предстояло определить соответствие после перезаписи голоса писателя его подлинной речи. Тогда были восстановлены и записаны на кинопленку (тонфильм) и грампластинки рассказ «Сила детства» по Гюго, рассказ «Под праздник обидели» Лескова, сказка «Волк», «Рассказ о человеке без ног», памфлет «Не могу молчать».

В 1970-е гг. девятнадцать яснополянских валиков были переданы в Москву, в бронированную комнату Академии художеств, где, кстати, хранились и рукописи Толстого. Изучив внешний вид валиков, Л. Шилов установил, что какие-то из валиков по виду казались пустыми, где-то было подписано две записи, а имелось четыре бороздки, где-то написано – проверить или неизвестно. Восстановительные работы проводились в реставрационной аппаратной Всесоюзной студии грамзаписи при помощи сотрудников НИИ телевидения и радио. Ими был сконструирован легчайший, очень чувствительный звукосниматель, который давил на валик гораздо меньше, чем звукосниматель фонографа, благодаря чему возможность разрушения звуковой бороздки уменьшалась. В итоге оказалось, что на девяти валиках содержится тридцать три звукозаписи, семь валиков пустые, а три валика содержат чужие голоса.

Изучив пометки на валиках, Шилов установил, что, видимо, разные люди работали с разным их числом, так как на одних и тех же валиках содержатся разные метки. Для того, чтобы установить число валиков исследователь обратился к воспоминаниям Гусева, Черткова, Маковицкого, Булгакова, Бирюкова, Толстого, а также к примечаниям к письмам писателя, содержащимся в 90-томном издании полного собрания сочинений. И из полученных сведений вынес, что Толстой чаще использовал фонограф, чем, если судить по сохранившимся записям. Так, Шиловым было установлено, что с января по сентябрь 1908 было создано не менее 77 записей.

Обобщая результаты всех работ, проведенных Шиловым по поиску записей Л.Н. Толстого, можно сделать следующие выводы. Всего существовало 83 записи, из них 79 находятся на двадцати восьми валиках, 4 записи на пяти грампластинках. 31 запись на восьми валиках утрачена безвозвратно. Из восстановленных 38-ми одна запись на трех валиках находится в фонограмархиве Института русской литературы Пушкинского дома, 33 записи на девяти валиках находятся в отделе фондов государственного музея Л.Н. Толстого, и 4 записи на пяти грампластинках - в архиве компании «Граммофон». Три валика с 11-тью записями находятся в Яной Поляне, из них могут быть восстановлены 2-3 записи. Судьба 3 записей на 5 валиках неизвестна, но предположительно, они хранятся в музее Т.А. Эдисона. Сохраненные и восстановленные фонозаписи по времени звучания составляют 1 час 1 минут 20 секунд.

Л.А. Шилову удалось восстановить содержание выявленных им валиков (кроме сделанных представителем Эдисона). Дополнив описанную им схему инициалами адресатов, получаем следующие сведения.

Вначале дается порядковый номер валика, заглавные буквы означают:

Ц – реставрированные, Р – разбитые, еще не восстановленные, Н – несохраненные, существование которых определено по косвенным данным.

1895 г.:

1-3. Р – рассказ «Кающийся грешник»

1908 г.:

4. Р – мысли Л.Н. Толстого о сне и действительности

5. Н – письма И.Ф. Белову, А. Илиевской, Г. Литвицкому, Н.К. Харитонову, И.П.Петерсону.

6. Н – письма Неизвестному (А.А.), П.П. Грехову, К.Ф. Шмыкову, И.А. Беневскому, И.Ф. Наживину, Т.Л. Сухотиной, А.Н. Веревкину.

7. Ц – письма С. Казакову, О.К. Толстой, отрывок «Искусство есть вернейший признак», письмо М.М. Докщицкому.

8. Р – письма В.Г. Черткову, М. Варзину, П.И. Бирюкову, И.С. Яшину, С. Казакову.

9. Ц – отрывок «Всякий прогресс…», отрывок «… Я был весьма доволен» («Обращение к мальчикам-учащимся Яснополянской школы»), «Рассказ о человеке без ног».

10. Ц – письма И.А. Самсонову, М. Лоскутову.

1. Ц – рассказ «Под праздник обидели» (по Лескову).

12. Н – письма М.М. Дондуковой, М.А. Стаховичу.

13. Р – письма З.Я. Курдюмовой, И.Ф. Наживину, М.В. Теплову, В.Г. Черткову, N-N (К-ву).

14. Н – письма И.П. Шарапову, А.М. Бодянскому.

15. Н – письма Н.А. Дунаевой, Р.Г. Гадон, Н.А. Глебовой, Христо-Досеву, Г.В. Макарову, С.Ф. Парамонову, Т.Л. Сухотиной.

16. Н – из книг «Круг чтения».

17. Ц – письма Приман, И.М. Трегубову, П.Н. Воронову, М.С. Дудченко, Т.А. Кузминской, А.Ф. Кони, В.А. Шейерману.

18. Н – письма в редакции газет, письмо В.Г. Черткову.

19. Ц – письма А.Г. Плавинской, А.Ф. Никитину, М.С. Дудченко, А.В. Калачеву, Н.В. Давыдову, Н.А. Мартынову.

20. Ц – рассказ «Сила детства» (по Гюго).

21. Ц – письма С.А. Стахович, Я.И. Панфилову, Э.Р. Стамо, С.К. Силуянову, Е.М. Бабецкому, отрывок «Об ужасе современной жизни» (вариант начала статьи «Не могу молчать»).

22. Н – письма Б.Н. Демчинскому, Д.А. Олсуфьеву, М.М. Стасюлевичу, И.А. Бодянскому, Харьковскому губернатору

23. Ц – сказка «Волк», письмо Владимиру Н., отрывок «Жизнь моя накоротке» ([Время пришло]).

Таким образом, можно констатировать, что в фонодокументах архива имеется большая часть восстановленных записей, за исключением писем С. Казакову и А.Г. Плавинской и отрывка «Всякий прогресс…».

На следующем этапе источниковедческой критики, отталкиваясь от имеющегося списка, рассмотрим обстоятельства возникновения этих записей, их содержание. В уже упоминавшихся дневниках его секретарей, а также в исследовательских работах имеются довольно подробные сведения об истории имеющихся записей, адресатах писем. Но ввиду ограниченности объема дипломной работы, рассмотрим историю и состав лишь наиболее интересных на наш взгляд документов.

В России первые сообщения о фонографе появились в 1878 г., в журнале «Северный вестник». А демонстрация аппарата прошла в 1879 в московском музее прикладных знаний (сейчас Политехнический музей).

Впервые Л.Н. Толстой увидел фонограф в 90-х гг. XIX века. Этнограф Ю.И. Блок, представитель американской фирмы в Москве, получив из Америки партию новых фонографов, пригласил Льва Толстого к себе. Толстой пришел вместе с несколькими друзьями, женой и младшими детьми. Он тут же захотел услышать свой голос, выразил желание прочесть что-нибудь из своих произведений. Тогда же голос писателя был записан на фоновалик.

Вспоминает профессор И.А. Линниченко, который тоже там присутствовал:

Так как валики фонографа были очень небольшого размера, то для чтения Лев Николаевич выбрал одну из своих коротеньких притч. Но с записью пришлось повозиться. Желательно было записать чтение всей притчи. И необходимо было в зависимости от продолжительности действия аппарата (приводимого в действие электричеством) приспособить темп чтения. Первые опыты были неудачны – на середине притчи валик отработал. Наконец Лев Николаевич достиг того, что, ускорив темп чтения, прочел всю притчу, уместившуюся на валик.

Так возникла первая фонограмма голоса писателя. Она заканчивается следующим сообщением: «Говорил я в Москве 14 февраля 1895 г. Я, Лев Толстой, и его жена» .

В Ясную Поляну весной, 20 мая 1907 г. приезжал из США редактор газеты «Нью-Йорк таймс» Стивен Бонсаль. Он обещал прислать писателю усовершенствованный аппарат для диктовки, в частности писем, - фонограф. С. Бонсаль попросил заказать фонограф у Эдисона. А Эдисон, когда узнал, кому собираются выслать его изобретение, направил его как личный подарок по случаю восьмидесятилетия Льва Николаевича. Фонограф был получен Л.Н. Толстым 4 января 1908 г.

Сразу после получения фонографа писатель изложил свои мысли на политические события - «Мысли о сне и действительности». Еще до получения аппарата Толстой решил, что будет диктовать на него свои мысли и воспоминания. Но, испытав в фонограф в действии, понял, что его технические особенности – необходимость смены валиков каждые 10-12 минут, ограниченное их количество – исключают возможность длительной непрерывной диктовки. Поэтому решил использовать, прежде всего, для наговаривания небольших писем.

Первое письмо, около 30 января, было адресовано оренбургскому философу И.Ф. Белову, который послал Толстому рецензию на свое сочинение «Золотой Бог». Лев Николаевич подчеркнул фразу в письме, на которую, по его мнению, следовало ответить, и включил аппарат. Затем были продиктованы еще три фразы – крестьянину-стихотворцу Николаю Харитонову, Екатеринославской учительнице (которая спрашивала, как найти идеал для целей в жизни), Грише Литвицкому – четырнадцатилетнему гимназисту (мальчик описывал сон, в котором видел Толстого). Диктовка четырех писем заняла менее 10 минут. Это обрадовало писателя, и он ответил еще И.П. Петерсону, бывшему учителю в школе в Ясной Поляне, поклоннику Л.Н. Толстого.

Диктуя более сложные письма, Толстой ощутил некоторую неудовлетворенность тем, как складывается фраза, и, произнося очередной ответ, сказал в аппарат: «Пишу вам это письмо, говоря в фонограф, и от этого, простите, если оно…».

На этом месте Лев Николаевич остановился и выключил аппарат, а на следующий день переписанное с фонографа письмо дописал «обычным способом», начав новую фразу: «Продолжаю письмо по-человечески» .

Хотя процесс диктовки, по сравнению с обычным способом, проходил в 3-4 раза быстрее, он был сложнее, так как нужно было концентрировать внимание: «Пишу вам это письмо, говоря в фонограф, и от этого простите, если оно будет бестолково и глупо…».

Свое отчаяние писатель выразил в письме Ольге Константиновне Толстой, жене сына Андрея: «Прости, пожалуйста, за то, что пишу в фонограф. Я делаю это для практики, но чувствую, что никогда не привыкну» .

Но Лев Николаевич продолжал осваивать аппарат. По воспоминаниям Н.Н. Гусева он находил в применении фонографа большое удобство и облегчение, потому что часто «ему хочется, прочтя письмо, сейчас же, под свежим впечатлением, ответить на него, а сказать ответ в фонограф легче и скорее, чем писать на бумаге» .

Через месяц после получения подарка дочь Толстого Александра Львовна писала другу писателя А.Б. Гольденвейзеру: «У нас все хорошо. Папаша здоров, гуляет. Диктует почти все свои письма в граммофон (имеется в виду эдисоновский фонограф) и это очень облегчает ему труд» .

Продиктованный Л.Н. Толстым 8 февраля 1908 г. отрывок «Искусство есть вернейший признак» был, по мнению Гусева, взят им из своей записной книжки. Это высказывание проникнуто протестом против всяких подделок под искусство:

Упадок искусства есть вернейший признак упадка цивилизации. Когда есть идеалы, то во имя этих идеалов производятся произведения искусства; когда же их нет, как теперь у нас, - нет произведений искусства! Есть игра – словами, игра – звуками, игра – образами .

Интересно письмо М.М. Докшицкому. 10 февраля Лев Николаевич получил письмо от незнакомого ему юноши из Киева, который пишет, что «… он нашел в герое романа Арцыбашева «Санин» свой идеал… Но после того он познакомился с сочинениями Толстого, и теперь не знает, что лучше: санинство или христианское учение?» .

Как вспоминает Н.Н. Гусев это полное искренности, трогательное своей наивностью, письмо вызвало у Льва Николаевича желание помочь автору в его исканиях, и он скорбным и волнующимся голосом сказал в фонограф следующий ответ на это письмо:

Письмо ваше я получил и очень удивился вашему упоминанию о каком-то Санине, о котором я не имел ни малейшего понятия. /…/ Автор, очевидно, не только не знает, но и не имеет ни малейшего понятия о … той работе лучших душ и умов человечества по разрешению вопросов жизни . Посылаю составленный мною из мыслей разных писателей «Круг чтения» .

В феврале Лев Николаевич обратился к фонозаписи как к учебному пособию для школьников. Н.Н. Гусев в записи от 21 февраля сообщает: «Вчера вечером Лев Николаевич исполнил давно уже данное им мальчикам, с которыми он занимался, обещание позабавить их с фонографом. После занятий фонограф снесли в переднюю, и мальчики услышали, как широкая труба голосом, похожим на Льва Николаевича, сказала им:

Спасибо, ребята, что ходите ко мне. Я рад, когда вы хорошо учитесь. Только, пожалуйста, не шалите, а то есть такие, что не слушают, а только сами шалят. А то, что я вам говорю, нужно для вас будет. Вы вспомните, когда уж меня не будет, что старик говорил вам добро. Прощайте, будет.

На валике имеется два варианта этой речи. В первом варианте запись трудноразличима, с запинками. Второй вариант уже лучше. Затем на этот же валик под воздействием удовлетворительного впечатления от влияния, которое производит на ребят фонограф, писатель записал «Рассказ о человеке без ног».

24 февраля Лев Николаевич продиктовал ответ на письмо юноши из Омска И.А. Самсонова, который писал, что религиозные вопросы в произведениях писателя были для него откровением, а художественные произведения не имели значения. Толстой, обращаясь к адресату, говорит, что его письмо «доставило … одну из радостей. Радость единения с душой другого человека. И я вижу, что, то, что дорого мне, дорого и вам» .

Интересное письмо получил писатель 12 февраля 1908 от воспитанника Варшавского кадетского корпуса, ученика VII класса М. Лоскутова в котором он спрашивал о декадентстве, упадок оно или прогресс? В ответном письме от 24 февраля Толстой высказал следующую мысль:

Цель искусства есть объединение людей в одном и том же чувстве. Это условие отсутствует в декадентстве. … Истинное же искусство захватывает самые широкие области, захватывает сущность души человека. И таково всегда было высокое и настоящее искусство.

28 февраля Лев Николаевич выполнил свое намерение - воспользовавшись сюжетом какого-нибудь рассказа, пересказать его мальчикам в фонограф в своем изложении. Писатель решил обратиться к сочинениям Н.С. Лескова, которого высоко ценил как большого самобытного писателя, великолепного мастера русского языка. Л.Н. Толстой выбрал один из своих любимых рассказов «Под праздник обидели» и пересказал его под названием «Воров сын».

В дневнике Гусева есть упоминания о том, что этот рассказ писатель давал послушать на фонографе 18 мая четверым мальчикам, которые приходили из Тулы за книжками, и 21 мая, когда к нему пришли из Тулы сто двадцать учеников железнодорожного училища с шестью учителями.

Такие свидетельства использования Толстым фонографического аппарата говорят о том, что он видел в нем не только «механический стенограф» для диктовки писем или заметок для памяти, а средство распространения идей и передачи чувств.

27 февраля писатель получил письмо от княгини Марии Михайловны Дондуковой-Корсаковой, которая по поводу празднования его 80-летия писала как «…оскорбит всех верующих православных это чествование человека, нарушившего их верования» . Льва Николаевича очень тронуло это письмо, и он, по свидетельству секретаря, дрожащим от слез голосом продиктовал в фонограф ответ на него:

Постараюсь избавиться от этого дурного дела, от участия моего в нем, от оскорбления тех людей, которые, как вы, гораздо, несравненно ближе мне тех неверующих людей, которые бог знает для чего, для каких целей будут восхвалять меня и говорить эти пошлые, никому не нужные слова .

Вслед за этим письмом, как бы обрадовавшись тому, что теперь есть вполне достаточный повод просить о прекращении приготовлений к его чествованию, Л.Н. Толстой продиктовал в фонограф письмо М.А. Стаховичу, одному из членов «Комитета почина», в котором просил его сделать все, что от него зависит, для содействия прекращения празднования его юбилея. Писатель мотивирует свою просьбу следующим:

Те, кто любит меня, я знаю их, и они меня знают, но для них, для выражения их чувств не нужно никаких внешних форм .

Добротой и любовью проникнуто письмо Толстого к Татьяне Андреевне Кузминской, младшей сестре жены писателя, от 24 марта 1908 г. Кузминская начала писать Воспоминания, и Лев Николаевич так отзывается об этом ее намерении:

Ты напишешь, как ты верно пишешь, наверно, больше сердцем, а это самый лучший инструмент для того, чтобы хорошо написать то, что пишется .

По поводу празднования юбилея писателя интересно и письмо Владимиру Александровичу Шейерману, помещику Екатеринославской губернии. В письме от 17 марта 1908 он советовал Льву Николаевичу отказаться от юбилея, чтобы не вызывать недобрых чувств у тех, кто не разделяет его религиозно-нравственного учения. В ответном письме от 25 марта 1908 Толстой произнес:

Ваше отношение к этому смешному моему юбилею было точно такое же, как и мое к нему, только с тою разницей, что мне затруднительно было выразить то мое отношение к этим людям, так как мешало их доброе желание

2 апреля единомышленник писателя Митрофан Семенович Дудченко пишет Льву Николаевичу, как было бы хорошо, если бы он жил в простых, крестьянских условиях. В ответном письме от 7 апреля писатель говорит следующее:

причины, препятствующие этой перемене, вытекают из тех самых основ, во имя которых эта перемена желательна и вам и мне. Весьма вероятно, что я не знаю, не умею, или просто во мне есть те дурные свойства, которые мешают мне исполнить то, что вы советуете мне. … Со всем усилием моего ума и сердца я не могу найти этого способа и буду только благодарен тому, кто мне укажет его .

Благородные намерения отразились в письме Толстого от 11 апреля 1908 г. председателю Московского окружного суда Николаю Васильевичу Давыдову по поводу ареста слесаря В.А. Молочникова. Писатель хочет непосредственно вмешаться в дело подсудимого, хочет сам выступать на судебном процессе:

Мой план двоякий: или самому поехать в Петербург, вызваться быть защитником его, или подать заявление, в котором выразить, что книги получены им от меня, что если кто виноват, то я, и если кого судить, то именно меня .

Давыдов, с которым советовался Лев Николаевич, убедил его отказаться от этого намерения, о чем писатель потом сожалел.

В этот же день Львом Николаевичем было продиктовано письмо Мартынову, который спрашивал, как ему следует поступать, чтобы приносить наибольшую пользу народу. На этот вопрос Толстой ответил в духе своих нравственно-этических убеждений:

спрашивая об этом спрашивающий об этом предполагает, что он будет настолько хорош, что может приносить пользу народу. А между тем никто никогда не знает, как и чем можно приносить эту пользу. Одно, что может делать человек, - это то, чтобы внутренне совершенствоваться самому. А совершенствующийся, становящийся лучше, наверно, этим самым принесет наибольшую пользу народу .

Одна из самых больших (8 минут 15 секунд) и наиболее выразительных звукозаписей была сделана писателем 19 апреля 1908 – пересказ в вольном изложении отрывка из «Гражданской войны» В. Гюго. Л.Н. Толстой сделал из него рассказ, названный «Сила детства». Писатель любил произведения Гюго и неоднократно указывал, что в юности на него оказали большое влияние романы «Собор Парижской богоматери» и «Отверженные».

Религиозно-философское мировоззрение писателя можно проследить в письме к Э.Р. Стамо, бессарабской помещице, продиктованном им 28 апреля 1908 г.а. Элеонора Романовна спрашивала писателя о значении текстов священного писания, но что Толстой отвечал:

жалко тратить усилие мысли на разбирание и придумывание значения текстов. Гораздо лучше своим умом думать, своим сердцем чувствовать и выражать, как умеешь, свои мысли .

Все то, о чем неотступно думал Л.Н. Толстой, вылилось в обличительной статье «Не могу молчать».

После событий 1905 г. в России поднялась мутная волна реакции. Известия о непрерывных смертных казнях волновали Толстого. Газетные сообщения о казни двадцати крестьян в Херсонской губернии он прочитал своему секретарю Гусеву и с горечью сказал: «Да, хорошо устроили жизнь ».

Придя к себе в кабинет (это было 11 мая 1908 г.), Лев Николаевич подошел к фонографу, привел в действие аппарат и высказал вслух свои мысли:

Нет, это невозможно! Нельзя так жить! Нельзя так жить! Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней! Нынче пять, завтра семь. Нынче двадцать мужиков повешены. Двадцать смертей. И в палате, в Думе продолжаются разговоры о Финляндии, о приезде королей. И всем кажется, что это так и должно быть .

Валик фонографа, на который записывалась речь писателя, в это время закончился. Тогда он взялся за перо.

12 мая Л.Н. Толстой записал в дневнике: «Вчера мне было особенно мучительно тяжело от известия о 20 повешенных крестьянах. Я начал диктовать в фонограф, но не мог продолжать». Позднее в печати появилось сообщение, что в Херсоне казнено не 20, а 12 крестьян. Поэтому Толстой в статье сделал следующую приписку: «… Оставляю без перемены все то, что сказано здесь, так как сказанное относится не к одним двенадцати казненным, а ко всем тысячам, в последнее время убитым и задавленным людям» .

Работа над статьей «Не могу молчать» продолжалась с 13 мая по 15 июня 1908. Статья-манифест писалась трудно и долго, переделывалась 17 раз, смягчая для цензуры выражения и заменяя примеры. По воспоминаниям ремингтониста* С.М. Беленького:

Некоторые произведения приходилось переписывать не раз, не три, по десятки раз, Лев Николаевич брал страницы с машинки, вновь и вновь правил написанное, иногда почти ничего не оставляя от прежнего. Над зачеркнутыми строками писал новые, потом все возвращал на машинку. Не помню уж, сколько раз переписывалась его знаменитая статья «Не могу молчать». Иные его рукописи подвергались переработкам до ста раз .

В русской прессе статья появилась 3 июля 1908, в отрывках. Гусев рассказал Толстому, что в Севастополе издатель И.О. Перпер был арестован за опубликование и расклейку по городу этой статьи, на что писатель ответил: «Это для меня подтверждает мысль, что делай то, что тебе велит совесть, не заботясь о последствиях».

12 июля 1908 г. писатель осуществил давно задуманную им идею записать сказку для детей. В дневнике Д.П. Маковицкого от 17 апреля 1908 г. есть такое воспоминание: «Лев Николаевич сказал, что хочет написать сказку для детей и рассказать ее в фонограф для своих учеников разными голосами, попросить и Татьяну Львовну. Сказку всеизвестную, например, о блохе, которую подковали тульские мастера». Толстой сочинил для своих внуков, детей Михаила Львовича, сказку «Волк» и записал ее на фонограф. Рукописи сказки не сохранились, но она позже была напечатана в детском журнале «Маяк».

Следует отметить, что писатель высоко ценил звучащее слово, видел огромную разницу между рассказом, написанным и произнесенным. По воспоминаниям

Д.П. Маковицкого Толстой говорил, что любит читать вслух свои сочинения, чтобы как бы переносясь в слушателей, отмечать какое впечатление они произведут на других.

Интересна история последней записи голоса писателя на яснополянский фонограф. В августе 1908 г. здоровье Льва Николаевича резко ухудшилось. Мысли о скорой смерти и желание сказать людям последние, самые важные слова вылились в одну из самых впечатляющих фонографических записей Толстого – речь «Жизнь моя накоротке». В этом обращении к людям отразились взгляды писателя на государственное устройство:

Жизнь моя накоротке, и я умираю, и прежде чем умереть, мне хочется, не то, что хочется, но мне необходимо, я не умру спокойно, не сказав вам, всем людям, милым братьям моим то, чем вы губите не только свои дела, свои души, но и детей Поймите раз навсегда, что то, что вы считаете властью, что вы считаете величием, что это и есть самые злые разбойники, которые губят ваши жизни не только телесные, но и душевные. Вы говорите, что вы бедны, что у вас нет свободы, что вас вовлекают в войны, что вас вовлекают в вражду с людьми, но что бы вы ни говорили, какое бы зло вы ни испытывали, причина его одна.

Причина его одна и одна, и это то государственное устройство, в котором вы находитесь. Устройство это такое, что самое дурное считается самым высоким .

Теперь рассмотрим историю записей голоса писателя, осуществленную представителями Т. А. Эдисона. Еще в письме от 22 июля 1908 г. Эдисон просил Толстого сделать «краткое обращение к народам всего мира, в котором была бы высказана какая-нибудь идея, двигающая человечество вперед в моральном и социальном отношении». 20 декабря 1908 г. в Ясную Поляну приехали два англичанина - представители Эдисона. Они попросили писателя сказать что-нибудь в фонограф, привезенный ими. Лев Николаевич согласился на это, чтобы отблагодарить Эдисона за подаренный им фонограф. Толстой решил прочесть ряд своих любимых изречений на русском, английском и французском языках, а также «Притчу о добром человеке» и трактат «О жизни». Записи были осуществлены 23 и 24 декабря. Судьба их неизвестна, но, возможно (по мнению Шилова), они хранятся в музее Т.А. Эдисона в США.

Интересна и история выступлений, записанных на грампластинки.

28 августа 1908 г. Л.Н. Толстому исполнялось 80 лет. Мировая общественность отметила эту дату как знаменательный литературный праздник. За несколько дней до своего юбилея Лев Толстой впервые был заснят на кинопленку (оператором

А.О. Дранковым). Через г. французская фирма «Патэ» сняла серию короткометражных лент о жизни Толстого в Ясной Поляне. В том же 1909 г. вышли французский фильмы «Воскресение» и русский «Власть тьмы». Толстому понравилось экранизации его романов.

Благожелательное отношение писателя к кинематографу было подмечено представителями граммофонных фирм. Им хотелось запечатлеть также и живой голос писателя. В июле 1909 г. английская компания «Граммофон» предложила осуществить запись Л.Н. Толстого на грампластинки. Но писатель ответил отказом на это предложение (10 июля 1909 г.). Англичане решили действовать через друга Льва Николаевича крестьянского писателя С.Г. Семенова. После нескольких неудавшихся попыток представители фирмы все же добились согласия Толстого. И 17 октября 1909 в Ясную Поляну приехали представитель «Граммофона» А.Г. Михлес, инженер-механик Макс Гампс и делегаты «Общества деятелей периодической печати» поэт И.А. Белоусов и редактор «Столичной молвы» И.И. Митропольский.

И.А. Белоусов и И.И. Митропольский рассказали Л.Н. Толстому о деятельности Общества – записи голосов выдающихся писателей для использования в педагогических целях, о том, что уже записан писатель В.В. Вересаев. Митропольский так аргументировал свою деятельность: «Давайте народу полезные развлечения, давайте ему на ваших пластинках в популярном изложении мысли и советы хороших писателей, и ваша пластинка принесет такую же пользу, как и книга». Толстой одобрил это начинание.

Готовясь к записи, писатель перечитал некоторые свои произведения - «О смысле жизни», «О жизни» и другие и в дневнике от 19 октября 1909 записал: «Перечитал по случаю фонографа свои писания… и так ясно, что не надо только портить того, что сделано». Также, в письме Н.Н. Гусеву, сообщая о записи на пластинки, он говорил: « я, чтобы сказать что-нибудь путное и по другим поводам, перечел некоторые мои писания и, прямо скажу, остался ими очень доволен».

Лев Николаевич решил записать какой-нибудь рассказ для школьников из своих сочинений. Но выбранный им рассказ И.А. Белоусов посчитал нецензурным, поэтому пришлось отказаться от первоначальных намерений. Было решено записать мысли из книги «На каждый день», сборника, составленного Толстым из коротких рассказов, легенд, афоризмов и изречений мыслителей и писателей разных народов (в том числе и самого Л.Н. Толстого) социально-нравственного содержания.

Выбранные изречения отражали этические взгляды писателя и были направлены на разоблачение невежества и лицемерия. Л.Н. Толстой предал им интернациональное значение. 28 изречений, прочитанные писателем на русском, английском, немецком и французском языках были записаны 18 октября 1909 г. Тогда же Толстой прочитал отрывки из своих последних статей («Что такое религия» и другие). До сих пор неизвестно было ли записано произведение «Исповедь». В.Л. Янин предполагает, что об этой записи могли умолчать по цензурным соображениям.

Голос писателя был записан на пяти пластинках. Первые фабричные грампластинки с этими записями были выпущены в январе 1910 г. Несколько экземпляров было привезено в Ясную Поляну другом Льва Николаевича писателем П.А. Сергеенко.

Таковы сведения о первоисточниках хранящихся в архиве записей и истории их создания.

В 1959 Всесоюзная студия грамзаписи начала работу над антологией голосов знаменитых русских писателей и поэтов. Были прослушаны старые эбонитовые диски, записи на магнитной пленке, обследованы фонды кино. Ими были проведены работы по переводу фоноваликов на магнитную ленту с последующим матричным режимом консервации. На двух долгоиграющих пластинках «Говорят писатели» (серия

И.Л. Андроникова) удалось представить стихотворения, фрагменты прозаических сочинений, воспоминаний, речей 35 поэтов, прозаиков, драматургов, туда же вошли и записи Льва Толстого.

Благодаря дальнейшим реставрационным работам голоса писателей были представлены на пластинках, выпущенным в 1975 г. «Лев Толстой. У старого фонографа», «Голоса, зазвучавшие вновь», «Говорит Лев Толстой».

Представленные в архиве записи голоса Л.Н. Толстого содержатся на пластинках «Говорят писатели», «Голоса, зазвучавшие вновь», «Говорит Лев Толстой»; а также включены в записи вечера, посвященного юбилею писателя, записи радиопередачи, посвященной 120-летию со дня Рождения писателя; радиопередачи «Создатель звучащей библиотеки» и «Говорят писатели» о деятельности Л.А. Шилова.

На заключительном этапе источниковедческого анализа обратимся еще раз к содержательной стороне документов. Особенностью фонодокументов является то, что передача содержания происходит исключительно в звуковой форме с помощью речи, музыки и шумов. В данной группе документов главным компонентом является именно голос, голос писателя.

Сама речь, манера говорить, интонации, тембр голоса дают представление о его живом облике, формируют в нашем сознании образ говорящего.

Когда слушаешь фонозаписи подряд, создается иллюзия общения с писателем. В какой-то степени это связано с тем, что Толстой сам ощущал иллюзию непосредственного общения с адресатом: «Хочу хоть в фонограф сказать вам несколько слов, милый друг», «Хочу, как вы хотите и советуете, поговорить с вами в фонограф».

Материализация личности происходит и благодаря тому, что голос очень точно передает эмоции говорящего. К примеру, письмо Докшицкому начинается короткой и так немного значащей на бумаге фразой – «Письмо ваше я получил», но в голосе писателя звучит упрек. О глупости, невежестве и самоуверенности автора романа (Санине) Толстой говорит с возмущением и презрением. Также, судя по голосу, он был огорчен и рассержен. Его раздражение выразилось в том, что он три раза все более настойчивее повторяет одну и ту же мысль: «не имеет ни малейшего понятия», «но даже понятия о них не имеет», «не имеет понятия ни». Если бы письмо создавалось обычным способом, Толстой, возможно, избежал бы этого повторения. Но в произнесенном даже не ощущается повторения, потому что слова эти выражают разные оттенки чувств. Потому что, интонация, способна одним и тем же словам придать различные оттенки, расширить их смысловую емкость.

Сравнивая звуковой вариант писем с письменным можно видеть насколько свободнее, ярче, своевольнее высказывается мысль Толстого в первом случае и насколько сдержаннее делается под пером переписчика или после собственноручной правки:

Как устраивается этот ужасный инструмент висельник…» (в тексте: Как устраивается висельница…)

Всей душой сочувствую и желаю Вам успеха…» (Вполне сочувствую)

<… Я …настолько грешен… ( Я настолько близок к смерти…).

Печатный текст не способен передать интонаций и эмоций. Ведь в устной речи то, как человек произнес, очень часто превращается в то, что он сказал. Не смотря на то, что записи не всегда разборчивы, сквозь посторонние шумы мы слышим не только слова, выражающие мысли, но и интонации, передающие чувства: удивление, негодование, сочувствие, радость.

У слушателей есть возможность услышать обиходный язык Толстого. Писатель выражает свои мысли ярко, кратко и остроумно. Некоторые слова произносятся им непривычно для современного слуха, какие-то – «по-мужицки», какие-то на французский манер, как тогда говорили люди его круга.

Любопытно, что в некоторых фонографических записях (например, письма Воронову, Давыдову) сохранилась «звуковая подпись» Толстого - он называл себя Лёв Толстой.

Не описывая конкретные примеры, можно, в общем, сказать, что все записи формируют в сознании слушателя образ человека пожилого, но весьма активного, настойчивого и очень доброго. В его голосе никогда не слышно наставлений, поучительства. Он предстает человеком, верящим, что любого можно переубедить, изменить к лучшему добром и хорошим примером.

Слушая записи, как бы присутствуешь при процессе создания письма. Диктовка идет то плавно, то замедляется, слышны оговорки, уточнения, остановки, покашливания.

В связи с ограниченным объемом носителя на валики были записаны лишь небольшие произведения и письма писателя. Но даже звуковое содержание и сами названия этих записей дают представление о разносторонней деятельности писателя и его насыщенной жизни. Он предстает перед нами человеком исключительно деятельным, энергичным, сохранившего прежнюю интеллектуальную силу, интересующимся проблемами современного общества.

Из содержания писем мы узнаем и о его многочисленных встречах с различными людьми, о переписке со всем миром. Множество людей самого разного социального уровня, из разных уголков страны обращаются к писателю за поддержкой, советом, помощью, делятся своими проблемами и радостями, выражают свое признание. В отличие от философских трудов в письмах выражаются как философские и религиозные взгляды писателя, так и его личные качества. Письма Толстого подтверждают истину слов Герцена: «Письма – больше, чем воспоминания, на них запеклась кровь событий, это само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное».

Содержание записей рассказывает и работе писателя с детьми. Л.Н. Толстой использовал фонограф для детей, поняв огромную силу воздействия этого изобретения, его значение для школы. Учитывая детскую восприимчивость к звучащему слову, Толстой – педагог обратился к фонозаписям как к учебному пособию для школьников.

Особую ценность представляют записи варианта начала статьи «Не могу молчать», которая не вошла в полном виде в окончательный опубликованный вариант; записи сказки «Волк» и «Рассказа о человеке без ног», рукописи которых не сохранились.

Подводя итоги проделанной работы, можно отметить следующее. Источниковедческий анализ документов позволил установить точные даты записей, получить сведения об адресатах писем, об истории возникновения записей.

Даты писем были сверены или, в случае их отсутствия, получены из полного собрания сочинений Л.Н. Толстого в 90 томах, где даются как дата подписи, так и дата диктовки письма. Все полученные или уточненные сведения были внесены в перечень (см. Приложение).

Тексты записанных произведений дословно совпадают с опубликованными в печати.

Достоверность записей голосу Толстого была проведена ранее в ходе восстановительных и реставрационных работ.

Фонодокументы с записями голоса писателя представляют, как научный, так и практический интерес. Они окажут несомненную помощь исследователям, изучающим жизнь и творчество Л.Н. Толстого, дополнив имеющиеся о нем сведения, содержащиеся в письменных источниках, фото- и кинодокументах. Очевидна и возможность использования данных документов в учебных целях, на уроках литературы, при знакомстве учащихся с великим писателем. Фонозаписи с голосом Толстого также могут использоваться при создании радио- и телепередач, как биографического содержания - о жизни и творчестве писателя, так и исторического характера – об истории звукозаписи; о социальной и политической истории нашей страны.